Россия без прикрас и умолчаний

Понятное дело, всем, включая Хрущева, была ясна ненужность еще одной бюрократической писательской организации в той же Москве. Ведь не существует ни Союза журналистов РСФСР, ни Союза художников этой республики, ни Союза киноработников – нелепо «руководить» из Москвы отдельно русскими и отдельно всеми вместе писателями. Однако новый союз был создан в короткий срок, получил прекрасное здание на берегу Москвы-реки и немало денег «на обзаведение». Ему были официально переданы некоторые литературные журналы – «Октябрь», «Москва», «Нева», «Звезда», «Дон», «Сибирские огни» и другие. Секрет в том, что новорожденный союз, по мысли его организаторов, должен был стать цитаделью писателей-конформистов, твердо стоящих на позициях социалистического реализма и борющиеся против всякого живого и правдивого слова. Буквально на второй день после того, как было объявлено о создании Союза писателей РСФСР, по Москве пошла гулять шутка, что антимир, до того существовавший лишь в гипотезах физиков, объявился реально в виде союза антиписателей.

Итак, организовать «антисоюз» оказалось довольно легко – труднее было подобрать нужного руководителя. Сами инициаторы, названные мною двумя абзацами выше, прекрасно понимали: их имена настолько одиозны и ненавистны всем порядочным людям, что любое из них, появись оно во главе союза, сразу скомпрометирует всю идею, и ни один популярный писатель к такому союзу не примкнет. А им до зарезу нужна была пара-другая хороших, любимых читателями имен – это они тоже чувствовали. Тогда и решили найти «нейтрального», вроде бы порядочного человека, чтобы под прикрытием его имени выступать против всего талантливого и честного, протаскивать в журналы и издательства свою убогую «антилитературу». Таким человеком как раз и оказался Леонид Соболев. Создатели союза – Грибачев, Софронов, Кочетов и компания – убедили Хрущева сделать беспримерную вещь – назначить главой писательского союза беспартийного человека. Они внушили «хозяину», что это даже лучше, пусть и не вступает в партию, по видимости это нейтрально, а на самом деле, не беспокойтесь, он наш! Недалекий Хрущев скоро проговорился об этом: на печально известном приеме писателей и художников в 1963 году, чуть подвыпив, он сказал, что «беспартийный Соболев ему ближе, чем коммунистка Алигер (поэтесса, в то время критиковавшаяся за какие-то грехи в ее поэмах. – Л.В.)».

Беспартийный Соболев и впрямь оказался «ближе» к властям. До того не делавший особых гадостей, он, видимо, был польщен вниманием и постарался «оправдать доверие». Этот громоздкий старик с зычным боцманским голосом (когда-то служил во флоте) стал сегодня не только посмешищем, но и угрозой для многих писателей. Порою он вдруг оказывается, как говорят, «святее папы Римского», и тогда происходит то, что случилось недавно, в 1965 году, на очередном съезде соболевского союза антиписателей.

На второй или третий день работы съезда Соболев пригласил в ресторан, на «интимный» ужин, всех секретарей областных, то есть, провинциальных отделений Союза писателей (теперь все губернаторы русских литературных провинций официально подчиняются Соболеву). Не были приглашены только москвичи. Выпивка и закуска были превосходны – не знаю, платил ли за них союз или сам Соболев. После того, как присутствующие отдали дань тому и другому, хлебосольный хозяин встал и произнес речь. Он сказал, что «перед нами» стоят четыре неотложные задачи. Первая – убрать Федина (секретаря Правления Союза писателей СССР), потому что «этот мягкотелый интеллигент не способен противостоять клеветникам и модернистам»; вторая – убрать Твардовского (редактора прогрессивного литературного журнала «Новый мир»), так как его имя «стало знаменем всех ревизионистов в советской литературе»; третья – убрать Кочетова (главного редактора крайне реакционного, конформистского журнала «Октябрь», одного из организаторов союза писателей РСФСР), «ибо своими неприличными выходками и плохим стилем он компрометирует наш союз»; четвертая – «тут вы меня поймите правильно, товарищи, я не антисемит, у меня масса друзей евреев, я за то, чтобы евреи трудились во всех областях нашей жизни наряду с другими нациями, но в литературе, в великой русской литературе, им делать нечего». Он не договорил, не сформулировал до конца этой четвертой задачи, но, по-видимому, она должна была звучать так: убрать евреев из русской литературы. Это означало «убрать» Каверина, Эренбурга, Слуцкого, Рыбакова, Крона, Коржавина, Мориц, Самойлова и многих-многих других, кого союз «антиписателей» безуспешно атаковал со дня своего рождения. Ясно, такая перспектива казалась сладостной бывшему писателю Соболеву.