Россия без прикрас и умолчаний

Признаюсь, в первый момент, услышав о «тосте» Соболева от одного из присутствовавших (попал-таки «не тот» человек в число приглашенных!), я только усмехнулся. Но, как недавно выяснилось, ситуация не очень комическая: Соболев шаг за шагом проводит в жизнь свои фашистские идеи. В 1967 году в «Правде» появилась статья без подписи – иными словами, исходящая прямо от ЦК партии, – где нападкам подвергались и журнал «Новый мир» (то есть Твардовский) за «смакование теневых сторон жизни нашего общества», и журнал «Октябрь» (то есть Кочетов) за «публикацию серых, неинтересных произведений и заушательскую критику отдельных писателей». Кое-кто истолковал эту статью, как стремление партийного руководства к умеренной линии в литературе и даже как молчаливое признание ошибочности разгромной партийной литературной критики. Но я тут же вспомнил ресторанную болтовню Соболева и понял, что это их, антиписателей работа. Новое партийное руководство и в этом отношении мало отличается от прежнего: в страхе перед правдой оно поддерживает любую нечисть типа Соболева, его соратников и подручных.

Это, увы, подтвердилось и последующими событиями: весной 1967 года, после упомянутой статьи, Твардовский выдержал новые злобные нападки. Из редакционной коллегии «Нового мира» удалили двух его ближайших помощников и «пополнили» состав людьми, угодными хозяевам. Ничего оригинального: совершенно то же самое сделал в свое время Хрущев после того, как редактор «Литературной газеты» Валерий Косолапов осмелился опубликовать известное стихотворение Евтушенко «Бабий Яр». Тогда в редколлегию газеты был «введен» новый заместитель главного редактора, мракобес и реакционер Юрий Барабаш, после чего Косолапова вскоре сняли.

Я дал сейчас два беглых портрета «ведущих советских писателей» Шолохова и Соболева просто потому, что они более известны, чем сотни им подобных больших и малых «чиновников от литературы». Но все эти чиновники, обладающие властью и влиянием, изо всех сил давят и притесняют каждого мало-мальски честного и талантливого человека. «Восхищаюсь зоркостью нашей критики, – написал два года назад в «Новом мире» Владимир Лакшин. – Она немедленно замечает все яркое и прогрессивное в нашей литературе на предмет предания его поруганию и позору». Но не только критики – так называемые «прозаики» и «поэты» типа тех же Грибачева, Софронова, Кочетова или Фирсова, Василия Смирнова, Сергея В. Смирнова, Чаковского, Рюрикова, Алексеева, Тевекеляна, Михалкова, Полторацкого, Немцова, Баруздина, Сартакова, имя им легион – отдают львиную долю своего времени и сил на так называемую «борьбу за партийность нашей литературы». Казалось бы – писатели же вы, ну и пишите, доказывайте право на существование социалистического реализма вашими произведениями! Но в том-то и секрет, что этот самый социалистический реализм абсолютно бесплоден, и произведения названных мною людей (и подобных им не названных) предельно пошлы и убоги. Магазины завалены этими книгами – их приказывают издавать! – а 700-тысячный тираж повести Солженицына был распродан в стране за два часа, и с тех пор ни одна строка этого великого современного классика не увидела света в отдельном издании.

Как же бороться за существование этим беднягам, как сохранить доходные писательские «должности», дачи, машины и прочие блага? Очевидно, только одним путем: устранением более талантливых и популярных конкурентов. Именно этим, а вовсе не приверженностью к партийным доктринам, объясняется яростная борьба бесталанных ортодоксов против настоящих литераторов.

Есть, конечно, и другие причины. Например, многие так называемые писатели в сталинские годы работали агентами секретной полиции, доносили и клеветали на собратьев по перу. Эти люди смертельно боятся каждого свежего ветерка в политике и литературе, ибо их прошлые дела известны, и может пробить час расплаты. После 1956 года два из них – «профессор-литературовед» Роман Самарин и «критик» Яков Эльсберг были открыто разоблачены на собрании писателей как виновники арестов и расстрелов многих литераторов. Их даже исключили из Союза писателей – неслыханная смелость! Но скандал быстро замяли, в прессе не появилось ни слова, а вскоре распоряжением сверху оба негодяя были восстановлены.

В дни, когда дело Самарина и Эльсберга было предметом разговоров, на многих других «маститых» литераторов было жалко смотреть. Бледная как смерть ходила по редакционным комнатам журнала «Москва» известная очеркистка Вера Шапошникова. Ей было отчего волноваться – ведь это она в 1952 году написала политический донос на писателя Рудольфа Бершадского, в то время работавшего вместе с ней в редакции «Литературной газеты» и сидевшего в той же комнате. Бершадского арестовали, но год спустя, на беду Шапошниковой, умер Сталин, и писателя сразу реабилитировали – обвинение было предельно абсурдным. Рудольф Бершадский живет и работает в Москве – что будет, если ему дадут говорить открыто?