Россия бунташного века: cкандалы, интриги, расследования

В письмах Аввакума духовная дочь предстает рачительной хозяйкой — так, она бывала скупа и не давала щедрую милостыню: «Милостыня от тебя истекает, яко от пучины морския малая капля, и то с оговором».

Боярыня Ф. П. Морозова навещает, протопопа Аввакума в тюрьме, миниатюра. XIX в.

Аввакум наставляет ее не лениться: «А буде обленишъся на нощное правило, тот день окаянной плоти и есть не давай. Не игрушка душа, что плотским покоем ея подавлять! Да переставай ты и медок попивать. Нам иногда случается и воды в честь, да живем же. Али ты нас тем лутчи, что боярыня? Да единако нам Бог распростре небо, еще же луна и солнце всем сияет равно, так жее земля, и воды, и вся прозябающая по повелению Владычню служатъ тебе не болши, и мне не менши».

Морозова, дабы усмирять плоть, носила власяницу, постилась, принимала у себя старообрядцев и юродивых. Ее не могли убрать сразу — все же Морозова была из влиятельного боярского рода, и за нее вступалась жена государя, в чью личную свиту входила Феодосья.

Естественно, ее пытались уговорить принять реформу: например, к ней приезжал Федор Ртищев и просил для вида креститься тремя перстами, а когда никто не видит — так, как ей хочется. Тогда, мол, царь отдаст вотчины твоего сына, отнятые за старообрядчество, обратно. «Она же смалодушничала, обещалася трема персты прекреститися. Царь же на радостях повелел ей всё отдать. Она же по приятии трех перст разболелась болезнию и дни с три была вне ума и разслабленна. Та же образумяся, прокляла паки ересь никониянскую и прекрестилася истинным святым сложением, и оздравела, и паки утвердилась крепче и прежнего», — пишет Аввакум.

Морозова старалась не показывать свое пристрастие к старой вере — появлялась на богослужении по новым правилам, однако после тайного пострига в монахини в 1670 г. она перестала посещать службы, на которых появлялся государь. В 1671 г. Алексей Михайлович созывает представителей боярских кланов на свадьбу с Нарышкиной — и Феодосья не является. Это послужило поводом поговорить с ней напрямую: к Морозовой был послан боярин Троекуров. Феодосья отказалась принимать новую реформу.

В ноябре 1671 г. в ее дом пришел архимандрит Иоаким — будущий патриарх Московский — и провел допрос. После допроса Феодосью и ее сестру, Евдокию Урусову, заковали и оставили под домашним арестом. На другой день начался долгий путь Феодосии по монастырям. При всей строгости содержания Морозова продолжала вести переписку с Аввакумом.

Погибает ее сын Иван; имущество Морозовой передано в казну. В одном из писем Аввакум пытается утешить Феодосью, горюющую, что сына ее причастили по-новому: «А что, петь, о Иване-то больно сокрушаешься?.. Полно, су, плюскать-то (шмыгать, — Прим. авт. ) Христа для». И делится своими бедами: «У меня в домишку девка-рабичищо робенка родила, иныя говорят, Прокопей, сын мой, привалял; а Прокопей божится и запирается. В летах детина, недивно и ему привалять! Да сие мне скорбно, яко покаяния не могу получить. В ыную пору совесть разсвирепеет, хощу анафеме предать и молить Владыку, да послет беса и умучит его, яко древле в Коринфах соблудившаго с мачехою».

И уж совсем оптимистично советует: «Ох, матка Божия, не по Федосьину хотению делается! Плач-ко ты о себе больше, а о нем, слава Христу, и без твоих соплей!»

Но этот пренебрежительный, залихватский тон взят автором, чтобы снизить эмоциональное напряжение, успокоить собеседницу.