Читаем Россия и Англия в Средней Азии полностью

Когда затем дерзость хищников, укрывавшихся в пределах Хивы и Кокана, дошла до того, что даже и близость линии не спасала наших киргизов от разграбления, то понятно, как должны были относиться эти киргизы к нашему движению вперед: они видели, что с каждым новым шагом нашим расширяется для них прилинейная полоса, падают в прах гордые ханы, прячутся или смиряются степные хищники.

Теперь прилинейная полоса легла на всю степь — гуляй где хочешь — опасность миновала: русские крепости, русские отряды, русские пикеты стерегут разбойников и по Сыру и по Аму!

Там, где десять лет назад никто бы не подумал пройти целым аулом — теперь нередко видишь одинокого путника.

Русские офицеры зачастую совершают огромные переезды в одиночку. Я не говорю о езде на почтовых — это ужь само собою разумеется — да тут не удерживало, бывало, даже известие о нападении шайки на предстоящую станцию — я говорю о путешествии верхом.

Мне самому несколько раз приходилось совершать такие прогулки: во время самаркандской экспедиции 1868 г., на третий день после боя чапан-атинского я отделился от эшелона, шедшего на усиление передового отряда, с предпоследнего ночлега перед Самаркандом и сам-друг с прапорщиком Н*** пробрался в главный отряд. Впечатление победы было так сильно, что толпы конных, попадавшиеся нам на встречу — с почтением сторонились. Поле сражения кишело мародерами — туземцами, обиравшими одежду, оружие и патроны, во множестве кинутые неприятелем. Мы проехали по всем базарам города, распрашивая о дороге и наконец наткнулись на кучку солдат с ружьями — это был конвой при ротном артельщике, покупавшем провизию.

В другой раз, после совершенной мною рекогносцировки Буканских гор в 1869 г., я проехал Голодную Степь от Джизака к Чиназу (115 верст), не только без конвоя, но и без прислуги. Правда, тут не обошлось без приключения, но благодаря крымской бурке с башлыком и меховому воротнику зимнего пальто — голова моя осталась при мне. Ничего бы этого не случилось, если-бы я был поопытнее и поосторожнее; теперь я рекомендую в подобных случаях: никогда не позволять, ни одному туземцу, ехать позади себя, а если он почему-либо отстал, то приказать ему ехать в стороне и подальше, а не следом за вами. Туземцу весьма не трудно скрыть, под верхним халатом, свое оружие.

Во время последней хивинской экспедиции переезды, без конвоя, по степи и по ханству, практиковались довольно часто, но самым замечательным делом была рекогносцировка пути от Хивы к кол. Орта-кую (куда не дошел Маркозов). На эту рекогносцировку вызвался подполковник Скобелев, который и совершил ее с одним казаком, своим слугой и 2-мя проводниками-туркменами. В виду значительности расстояния и возможности наткнуться на партию неприятелей — это было смелое, лихое дело и Скобелеву не даром местная дума присудила Георгия.

Пройдет еще несколько лет и мы совершенно освоимся с Азией, мы будем там, как у себя дома.

Глава XVII.

Азиятский обычай подносить подарки. — Ценность силяу пропорциональна уважению. — Ошибка Бековича и Музаффар-Эддина. — Вымогательство подарков. — Меры правительства против наплыва послов. — Как изворачивается туркестанский генерал-губернатор? — Неудобства системы подарков. — Будет ли опасно положение консулов в ханствах? — Пример Никифорова. — Облачаться ли в халаты? — Дипломатические тонкости азиятцев. — Затруднительное положение коканского и кашгарского послов в Петербурге. — Как держали себя наши послы в старину? — Иван Хохлов и Борис Пазухин. — Почему русских послов не трогают?


Освоиваясь с Азией, мы, вместе с тем, кое что и усвоиваем себе азиятского... Положим, это ведет к сближению с побежденными, но видь наша сила в том и заключается, что мы на них не похожи. Возьмем, например, обычай преподносить, при каждом случае, подарки или силяу. Обычай этот пришелся весьма по вкусу многим русским.

Ходячая фраза о том, что надо уважать народные обычаи и в особенности те, которые касаются религиозных верований — приходится весьма кстати любителям силяу. Не смысля ни аза в деле мусульманства, и боясь оскорбить, как-нибудь, деликатное чувство подносителя, наш русский пионер не знает как и выпутаться, под час, из расставленных сетей.

— Мой папаш кончал, уверяет какой-нибудь почтенный аксакал, — наш закун такой: силяу надо.

— Да у нас-то закона такого нет, чтоб силяу брать... возражает русский.

— Нельзя, тюря. Это обида — весь народ знает, что я пошел к тебе.

Перейти на страницу:

Похожие книги