Россия и Европа – поддавки с Пугачевым

– Тебе ведь, свободу ещё не дали, и никто не даст, – после некоторого перерыва продолжаю доводить парня до истерики, – кроме меня. Я тебе не обещаю свободу с голым задом, я совсем ничего не обещаю. Я сам ухожу на Восток, в Беловодье, где нет помещиков, земля свободная, климат тёплый. Там собираюсь жить со своими друзьями так, как по Правде Русской положено, без поборов и рекрутства, без рабов и барщины. А на врагов, дикарей-нехристей, прости господи (общее крестоположение), найдётся управа. Пушки наши видел? Вот так-то.

Не агитируя крестьян немедленно переходить под своё начало, я уходил в следующий сарай. Что говорил Иван, я не знаю, но, думаю, его агитация была практичнее моей. Закончили мы свою политучёбу поздно вечером, вымотались, как бобики на помойке. Усилив караулы, попили втроём чай, наши поздние чаепития стали традицией, своеобразное подведение итогов и согласование планов. На этот раз настроение, несмотря на усталость, бодрое, планируем глубокую разведку и окончательный разгром остатков отряда восставших. Под командованием некоего Юськи Антонова, якобы яицкого казака. Жив ли это Юська, мы не знали, оставалась надежда, что он погиб и после ночного разгрома отряд без командира рассеялся. Учитывая, что днём никакого движения в окрестности крепости не замечалось, шансы на мирное изгнание бунтовщиков были велики. На всякий случай, мы обсудили наши действия, согласовали время и условные знаки. Жаль, что радио ещё не изобрели, надо быстрее заняться этим вопросом.

Утром мы попрощались с нашими постояльцами, выдали им листовки, да и выгнали за ворота, указав дорогу на Воткинск и Бабку. Конные разъезды резво прочесали округу, подтвердив наше предположение об отступлении восставших. Судя по следам, расходились бунтовщики по всем направлениям небольшими отрядами. Надо полагать, решили заняться реквизицией продуктов у крестьян, пленные жаловались на плохое питание последние дни. В лесу нашли свежую братскую могилу, хорошо, хоть на это хватило совести у разбойников, не бросили своих подельников на поживу волкам. Что здесь будет твориться через полгода, после рейдов царских карателей, страшно представить. Солдаты точно не будут хоронить расстрелянных и повешенных бунтовщиков.

Мы двумя взводами на конях двинулись по дороге в Воткинск, желание освободить посёлок, а, главное, завод, было огромное. Нам нужна продукция завода, полгода без дела сидеть нельзя, завод должен работать. Мне было всё равно, кто будет продавать нам полуфабрикаты и жесть, лишь бы поставки шли регулярно. Искать другого поставщика в это время не только бесполезно, опасно, весь Урал охвачен восстаниями. Надёжней работать с испытанным заводом, тем более, самым близким. На полпути к посёлку мы увидели на дороге два замёрзших трупа пугачёвцев, судя по ранам, погибли от потери крови. Видимо, они шли последними, и похоронить некому. Забросали трупы хворостом, захороним позже, двинулись дальше, выслав вперёд четверых всадников разведки.

Окраина посёлка выглядела пустынно, чтобы не попасть в засаду, мы обогнули по лесу ближайшие к дороге хозяйства. Я с Чебаком спешился, пробираясь к крайним избушкам. Хозяева домов были нам знакомы, но, бережёного бог бережёт. Мы скользнули во двор, где Чебак сразу проверил надворные постройки. Кроме скотины, никого в стайке не было, что внушало надежду на отсутствие засады. В самом деле, не будут же в каждом доме засаду устраивать. Так и вышло, хозяйка оказалась в доме, узнала меня и поделилась новостями, пока Чебак мёрз во дворе. Известия, однако, стоили того. К моему удивлению, завод работал и выпускал продукцию, а рабочие сами выбрали временного управляющего. С ума сойти, всего пятнадцать лет назад половина этих рабочих насильно была рекрутирована в завод из крестьян, столько лет они ворчали, выражали недовольство принудительными работами. Сейчас же, едва получив свободу, сами выбрали управляющего и добровольно работают. Интересные дела получаются, как же угнетение уральских рабочих, описанное Бажовым и другими пролетарскими писателями? Хотя, Воткинск никогда не был Уралом, где на Демидовских заводах действительно в кандалах работают. Сам видел подобное в Оханске, на заводе пресловутого промышленника Коркина. У нас, в Воткинске, при всех злоупотреблениях Алимова, люди жили и работали спокойно, по-человечески.

– Семейство Шадриных, как? – интересовал меня грешный вопрос.

– Да, никак, работают на заводе, Кольку похоронили, да и вернулись на свои места. Правда, сейчас никого не задирают, ходят тихие, молчат всё больше.

– А пугачёвские отряды где, вчера должны были проходить через посёлок остатки их отряда.

– Эти были вчера, так твои же бывшие парни окружили их, с ружьями, да и спровадили дальше по Сарапульскому тракту. Так и живём, да ты сам съезди в управу-то, да поговори с Михалычем, временным управляющим, помнишь, поди, его, старший мастер из литейки.

– Так и сделаю, Степанида, прямо сейчас поеду. Только, не застрелят ли меня ваши охранники?