Россия и Европа в эпоху 1812 года. Стратегия или геополитика

Конечно, и в прошлые, и в нынешние времена всегда найдутся обличители российского императора: действовал-то он в интересах Пруссии (будущей Германской империи!). Тут можно и не согласиться: Александр I, заботясь о сохранении Пруссии (его называли «ангелом-хранителем прусского короля»), защищал интересы ближайшего будущего своего государства, прогнозируя, что, рано или поздно, именно пруссаки станут союзниками России в борьбе с Наполеоном. А Германская империя создавалась уже при его племяннике — Александре II, который одновременно был и племянником германского императора Вильгельма I Гогенцоллерна. Абсолютно точно прогнозировать будущие изменения в международной ситуации на столь большой срок даже сегодня при наличии компьютерного моделирования пока еще не под силу ни одному историку или аналитику. Но суть состояла даже не в сохранении Пруссии, а в том, что Россия старалась проводить политику, направленную на соблюдение равновесия в Европе. Тут можно только согласиться с Н.И. Казаковым, который даже в советские времена критически отзывался об идеологах «национального эгоизма» и непонимании ими простой политической истины, что «Александр I, борясь за сохранение самостоятельности Австрии, Пруссии и других стран, тем самым объективно боролся за целостность своей собственной империи»^{35}.

Обычно Тильзитские договоренности сторонники франко-русского геополитического сближения ставят как главный пример объективной неизбежности такого союза. Но, как не парадоксально, союз 1807 г. был заключен вопреки аксиомам геополитики и вызван был совсем иными причинами. Начнем с того, что после создания герцогства Варшавского (бастион Франции против России) Наполеон получил прямой выход к русским границам, что в соответствии с азами геополитики противоречило постулату о естественном характере союза, поскольку такое соприкосновение таило потенциальную угрозу и резко увеличивало вероятность прямого военного столкновения (что и произошло через пять лет). В германском регионе, в геополитическом плане самом интересном для России, в 1807 г. она фактически безвозвратно потеряла всякие серьезные позиции. Наполеон в Германии безнаказанно мог делать (и делал) все, что хотел. Сохранить хотя бы остатки былого русского влияния (и чтобы не пострадали многочисленные родственники царя), возможно было только в рамках военно-политического союза с Наполеоном, на что Александр I и пошел. Прагматизм русской политики по отношению к Германии в данном случае очевиден[40]. Но, с точки зрения основ геополитики, это также не сулило ничего хорошего франко-русскому союзу, а только создавало почву для разрыва союзных отношений в будущем. Для России Тильзит стал временным компромиссом, договор был продиктован вынужденной необходимостью, но, как минимум, создавал возможность для изменения русских границ в Финляндии и на Балканах, и тем самым обеспечить стратегические фланги будущего театра военных действий в грядущем столкновении с наполеоновской империей. Если забегать вперед, Александру I это с трудом и едва-едва, но удалось сделать, заключив Бухаресткий мир с Турцией и уложившись в отведенный лимит времени. Особый же вопрос в этом раскладе — присоединение России к континентальной блокаде Англии (реализация наполеоновской концепции борьбы «суши» против «моря» средствами экономического удушения) и война с ней. Правда, многие историки, полагали и не без основания, что настоящей войны-то и не было.

Другой вопрос: существовало ли осознание общности своих геополитических и стратегических интересов двумя высокими договаривавшимися сторонами в Тильзите и после него? Попробуем даже несколько упростить задачу, сформулировав вопрос по-иному: насколько заключенный союз отвечал и соответствовал долговременным интересам каждого государства? Собственно в дипломатии, политике и экономике этот критерий и определяет прочность любых соглашений. Заключенный договор действует до тех пор, пока устраивает партнеров, если же выгода односторонняя, или другая сторона вынуждена была заключить соглашение под давлением каких-либо обстоятельств, то всегда существует угроза досрочного расторжения достигнутых договоренностей.

Был ли выгоден союз в Тильзите Франции? Бесспорно, — да. Наполеон (он всегда был сторонником франко-русского сближения) был крайне заинтересован в упрочении альянса, так как он давал ему возможность решать основную внешнеполитическую задачу — эффективно бороться с главным противником (Великобританией) и попутно решать другие свои локальные проблемы в Европе, имея со стороны России защищенные тылы.