Россия и Европа

Продолжительное напряжение приводит к ослаблению общих сил; а с другой стороны, внимание каждого государства занято внутреннею борьбою с феодализмом, из которой первою победительницею выходит Франция, объединенная гением своих королей – в особенности же Людовика XI. И вот уже при сыне его она начинает стремиться к европейской гегемонии посредством завоевания Италии. Попытка эта продолжается при Людовике XII и Франциске I, но союзы пап, Венеции и императора лишают ее полученных было успехов.

Активная роль переходит к Испании. Окончательная победа над маврами совпадает со счастливою случайностью умения оценить гениальные предложения Колумба, которые доставили ей владычество над Америкой. Случайность наследства соединяет в способных руках Карла V богатые Нидерланды, рыцарскую закаленную в боях Испанию и первенствующую в Европе своим традиционным величием Германскую империю. Италия завоевывается; в руках Карпова брата находятся наследственные австрийские земли. Одним словом, вся Европа, кроме Франции, Англии и Скандинавских государств, сосредоточивается под одною властью. Все усилия Франции послужили лишь к ограждению ее собственной независимости. Политическая гегемония утверждена в размерах небывалых со времени Карла Великого.

Если бы такой порядок продолжался, очевидно, что и оставшиеся независимыми государства низошли бы до второстепенной зависимой роли. Но опять сила иного, не политического порядка вещей разрушает это могущество, скопившееся в одних руках. Религиозные войны переходят мало-помалу в войны за равновесие – и все оканчивается общим ослаблением сил, из которого Германия долго, а Испания даже до сих пор не может выйти.

Равновесие устанавливается Вестфальским миром – и вот опять в это время власть Европы расширяется на прочие части света, преимущественно руками Голландии, успевшей уже ранее других отдохнуть (после усилий, которых стоило ей отвоевание своей независимости), а также Англиею и Франциею, основавшими свои первые колонии в Северной Америке.

После религиозных бурь первая оправляется и укрепляется внутри опять-таки Франция, и при Людовике XIV со всею ясностью выказывается ее стремление к гегемонии. Этот государь с верным тактом в первый раз избирает предметом своих действий не Италию, как все его предшественники в стремлении к преобладанию, а одно из второстепенных (по числительности населяющего его народа) государств Голландию, промышленные богатства, торговля, флот и колонии которой усилили бы, в случае удачи, могущество Франции в несравненно большей степени, нежели приобретения гораздо обширнейших и многолюднейших стран. В конце его царствования случай представляет ему еще другую цель – Испанию.

Ни то ни другое вполне не удается главнейше по сопротивлению Англии, по всем условиям своего политического и государственного устройства не могущей содержать многочисленных сухопутных армий и естественно противящейся всякому излишнему скоплению силы в одних руках. В это время начинает она приобретать владычество на морях и становится, так сказать, излюбленным мечом Европы в других частях света: ибо между тем как в руках Испании заморское владычество служило орудием для усиления ее владычества в Европе, в руках Англии, не имеющей и не могущей иметь притязаний на владения на континенте Европы, служило оно гарантией равновесия.

За Утрехтским миром следует опять период утомления и равновесия сил, или (выражаясь точней) равновесия общей слабости, во время которого зарождаются семена будущего единства Италии и Германии, созревающие в наши дни. Прекращение мужского поколения династии Габсбургов и раздробленное, разъединенное положение Германии соблазняют Францию даже времен Людовика XV подчинить ее своему влиянию. Проистекающие из сего – равно как и из честолюбия Пруссии – войны ведут к усилению этой последней и дают Англии случай прибрать к своим рукам заморские владения Франции и отчасти Испании. Но это были не новые приобретения, а только замена одних европейских властителей другими.

Французская революция выводит Европу из летаргии. И тут войны, начавшиеся с противодействия революционным идеям и их пропаганде, переходят в войны за утверждение французского главенства в Европе. Под влиянием революционного одушевления, а потом военного гения Наполеона, Франция достигает своей цели, последовательно покоряя слабые или внутренне разъединенные Нидерланды, Италию и Германию.

Для восстановления равновесия в этот раз, точно так же, как и во времена Карла V, не хватает собственных сил Европы, а противодействия из иного, не политического порядка вещей, проявившееся только в Испании, недостаточно, чтоб сломить могущество Наполеона. Помощь Европе приходит извне. России суждено было совершить свою служебную роль для восстановления европейского равновесия, вопреки ее истинным выгодам.