Россия и Германия. Стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну

Власть имела силы казнить, но не могла остановить развал. Саперная рота обер-лейтенанта Винценца Мюллера получила приказ отправиться из Касселя в Берлин на пополнение запасного гвардейского саперного батальона. Утром она уже четко вышагивала к казармам в Кепенике, удивляя прохожих выправкой и стройностью рядов. Со стороны Унтер-ден-Лин-ден то и дело слышалась винтовочная и пулеметная стрельба. На следующее утро Мюллера разбудил ротный фельдфебель: «Господин обер-лейтенант, рота исчезла». — «То есть?» — «Берлинцы разбежались по домам, а потом и остальные ушли на вокзалы. Осталось пять унтер-офицеров, и все». Уполномоченный Совета солдатских депутатов отнесся к происшедшему спокойно — в Берлине бывало сейчас и не такое. Он выдал Мюллеру штатское кожаное пальто и кепку, потому что в офицерской форме со знаками различия появляться в городе было опасно. А через пару часов в военно-инженерном отделе прусского военного министерства обер-лейтенанту предложили: «Хотите добровольно поступить в Пограничную стражу „Восток“?».

Мюллер согласился.

Начальником Пограничной стражи был генерал фон Сект, а дислоцировалась она на полустихийно возникшей германо-польской границе и в Прибалтике. Фактически это были самые дисциплинированные войска в Германии, не считая контрреволюционных отрядов фрейкора. В районе Шауляя стояла «Железная дивизия» майора Бишофа, на Ригу наступал генерал-майор граф фон дер Гольц. Германские войска еще держались на Украине, хотя оттуда их выметала уже не только русская, но и германская революция.

Восточные войска капитулировавшей Германии серьезно помогали Антанте в ее интервенции против России. Они по давили Советскую власть в Прибалтике и нависали над Петроградом. В Париже готовился Версальский договор, а немецкая Пограничная стража служила интересам как держав-победительниц, так и будущим планам аннексии Прибалтики Германией.

Верховное командование, то есть Гинденбург и генерал Тренер, даже рассчитывало на крупные операции против Советской России в союзе с Антантой. Однако в действительности немцы уже были неспособны на серьезные военные действия, а Антанта все более склонялась к мысли о временном выключении Германии из европейского силового «расклада». Использование германских войск против нас могло оказаться тушением пожара керосином.

Да и объективно потенциал Германии, как душительницы русской революции, был сомнителен. Пока существовал Рейх, большевиков обвиняли в послушном выполнении указаний из Берлина в обмен на то, что Германия устраняется от вмешательства в русские дела. Но Германия, как мы знаем, вмешивалась в той мере, в какой была на это способна.

Случались, впрочем, и курьезы… 6 июля 1918 года Ярославль был захвачен врасплох мятежом эсеров и белогвардейцев. Начались аресты и расстрелы. А через неделю к городу подтянулись советские пехотные части, броневики, бронепоезд, артиллерия.

Прошла еще неделя… И, оказавшись в положении безнадежном, мятежники нашли «выход» в том, что… объявили себя в состоянии войны с Германией (!), а потом, «так как для них ясна безуспешность дальнейшей борьбы (борьбы, конечно, с Германией, стакнувшейся с проклятыми Советами. — С.К.)», «сдались германской армии» в лице представителя комиссии военнопленных лейтенанта Балка.

Балк «потешную» «капитуляцию» принял, издал комично-высокопарный «приказ», а наскоро вооруженные (самими же белыми) германские пленные заперли сдавшийся штаб в здании театра и окружили его своим караулом.

Как видим, Балк помог не Советской власти, а ее врагам. Конечно, провокация белых имела две цели: спастись самим и попытаться создать конфликт, осложняющий наши отношения с немцами. Но вся эта трагикомическая история кончилась просто: Чрезвычайный штаб Ярославского фронта вступил с Балком в недолгие переговоры, в результате которых, как сообщал отчет ВЧК, «австро-германские пленные сложили оружие, и театр со штабом белогвардейцев очутился в наших руках».

Летом 1918 года в докладной записке на имя кайзера яко бы «покровитель» Ленина генерал Людендорф писал: «Если мы не предпримем наступления (на Россию. — С.К.), то обстановка останется неясной. Мы, возможно, нанесем большевикам смертельный удар и укрепим наше внутриполитическое положение».

Однако были в Германии и дальновидно мыслящие люди, понимавшие, что большевики, именно как потенциально национальная русская сила, не могут быть объективно враждебными Германии как таковой. В «Красной книге ВЧК» есть интересные показания одного из руководителей подпольного «Национального центра» профессора Сергея Андреевича Котляревского. Арестованный в конце гражданской войны, в 1920 году он описывал недавние события следующим образом…

Вначале «профессорская оппозиция» пыталась заигрывать с немцами и запрашивала — какой будет цена за то, что они призовут в Россию германские войска во имя освобождения от большевиков.

Однако близкий к послу Мирбаху советник посольства доктор Рицлер ответил кратко: «Этого спектакля мы русской буржуазии не дадим».

Позже он сам же и разъяснил причину такого ответа.