Россия и Япония: стравить!

Сам он отвечал на этот вопрос так: «Я являлся решительным противником той «твердой» политики, которая была принята Россией по отношению к Японии и инспирировалась безответственной камарильей, имевшей большое влияние на императора... Я настойчиво рекомендовал принять примирительную позицию по отношению к Японии и заключить соглашение с этой страной по вопросам, касающимся Маньчжурии и Кореи. Мои усилия в этом направлении имели своим последствием приезд в Европу такого достойного государственного деятеля, как маркиз Ито, с целью способствовать сближению между Россией и Японией. Эта миссия, если бы она увенчалась успехом, была способна изменить весь ход событий и исключила бы возможность войны, но холодный прием, оказанный японским представителям в Петербурге, и медлительные ответы, которые давались им русским правительством, к несчастью, определили полный неуспех этого предприятия. Дальновидный представитель Японии счел необходимым поспешить с заключением англо-японского союза».

Что ж, возможно, Извольский и действительно ратовал за русско-японское сближение, но был он фигурой о-очень двойственной.

И даже в приведенном выше отрывке он кое-что переврал. Ито внешне встречали как раз горячо, другое дело, что с ответами действительно медлили... Да и не из-за одной медлительности русских сорвалось наше сближение с Японией.

Извольский подает себя, конечно, как горячего русского патриота и пишет: «Уверенный, что политика, принятая императором под влиянием Безобразова, адмирала Абазы и Алексеева, неизбежно должна была привести к войне, и, не желая быть простой игрушкой в этом деле, я попросил разрешения вернуться в Европу (послом в Копенгаген.— С.К.)».

Ну, во-первых, взялся за гуж непростого посланничества, так уж тяни до последнего, используй все возможности не допустить до войны, вредной для Отечества, а не сбегай со своего поста.

Патриоты так не поступают.

Во-вторых, что-то долго собирался уходить Александр Петрович... Хотел бы подчеркнуть свое отличное от «руководящего» мнение, так и ушел бы сразу после «холодного приема» Ито.

Атак...

Да и причины перемещения Извольского из Токио в Копенгаген были, весьма возможно, иными, чем те, о которых поведал нам Александр Петрович.

И вот почему...

Весной 1902 года в Афинах, где Розен после Токио был посланником, с Романом Романовичем без его вины (но по легкомыслию греческой королевы) произошел неприятный чисто протокольный казус, и он в знак недовольства покинул Грецию, передав управление русской миссией поверенному в делах.

Николай тогда на объяснительной Розена пометил: «Надо успокоить Розена».И наилучшим выходом было сочтено его возвращение в Токио.

А Извольский поехал в Копенгаген — хлопотать о будущей европейской антигерманской войне... А поспособствовала этому назначению мать Николая, вдовствующая императрица Мария Федоровна — урожденная принцесса Мария-Дагмара Датская, дочь короля Христиана IX.

Она Германию терпеть не могла, зато «с большой благожелательностью» относилась к Извольскому и его жене (урожденной Толь, дочери российского посланника в Копенгагене), выросшей на глазах у будущей императрицы.

К слову, Роман Романович Розен оказался в Токио на высоте в том смысле, что относительно сути происходившего незаблуждался...