Россия и Япония: стравить!

Хотя сама же Россия перерезала концессией по Ялу все надежды на мир с Японией — даром что по протоколу обязалась «не препятствовать развитию торгово-промышленных связей между Японией и Кореей».

Иностранными делами тогда формально руководили такие фигуры, как «статс-секретарь Его Величества» Николай Шишкин (с августа 1896-го по 1 января 1897-го) и граф Михаил Муравьев из Муравьевых-Виленских (с 1 января 1897-го по 8 июня 1900 года).

Карьерный дипломат Шишкин вообще был фигурой проходной, а немного знакомый нам Муравьев будоражил мир идеями конференции по разоружению и уделял внимание Ближнему и Среднему Востоку, отдав Дальний Восток на откуп Витте и безобразовцам... В целом же о его фигуре сказано уж достаточно.

Фактически все существенное крутилось вокруг Витте. А что такое Витте, я тоже говорил уже не раз и не два, начиная с первой своей книги о Первой мировой войне «Россия и Германия: стравить!».

Так что не концессиями на Ялу объясняется тот факт, что Россию так настойчиво толкали в Корею. Ее толкали туда потому, что Корея была не просто удобной, а, пожалуй, единственной значащей зоной рождения конфликта. По тем временам только из-за Кореи можно было столкнуть Россию и Японию кроваво, штык в штык.

А исходные претензии виттевской «России» на Порт-Артур предвещали ялуцзянские «дрова» в костер будущей Русско-японской войны.

И я об этом уже говорил, когда описывал «дружественную» тройственную акцию России, Германии и Франции по нажиму на Японию с целью пересмотра прелиминарных условий Симоносекского договора 1895 года по итогам китайско-японской войны. То есть ту акцию, инициативу которой часто приписывают князю Лобанову-Ростовскому, но на которую подвигнул Россию Витте.

Думаю, теперь для читателя уже не выглядит необъяснимой аренда Россией именно Ляодунского полуострова, в соседстве с Кореей.

Витте ведал, что творил.

Те деньги, которые были вбуханы в Порт-Артур и Дальний, если бы были вложены в развитие Владивостока и Петропавловска-Камчатского — обеспечивали бы нашу морскую торговлю намного надежнее, чем арендованные китайские порты за тридевять земель от России.

А южную ветку от КВЖД (раз уж мы КВЖД построили!) для перевоза к портам в Китае русских товаров можно было провести и, скажем, к уже имеющемуся незамерзающему китайскому порту Циньхуандао на материковом берегу того же Ляодунского залива, но в большем отдалении от Кореи.

Однако некто(даже не Витте, конечно, а посредством Витте) выбирал аренду Ляодунского «кончика» для России по «принципу Гаврилы Принципа» (даром, что сам Гаврила, выстрел которого в австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда дал старт Первой мировой войне, в те поры не вышел еще из пеленок).

Министр Витте и генерал-бурят Бадмаев подавали проект КВЖД как стержень будущего влияния России в Маньчжурии, а вот действительно русские капиталисты (были же в России и такие!) опасались, что (цитирую серьезную монографию): «Завершение сооружения КВЖД будет использовано американским капиталом не только для закрепления своих торговых позиций на Дальнем Востоке, но и для проникновения в Сибирь».

И сказанное очень похоже на правду!

Ведь Порт-Артур и особенно торговый порт Дальний в сочетании с веткой Порт-Артур — Харбин и далее от китайского Харбина налево — к русской Сибири и направо — к русскому Дальнему Востоку — это почти идеальный канал в Россию для американских капиталов и товаров.

Так для кого строил Дальний Витте?

И можно лишь удивляться, что в таком солидном труде, как «Международные отношения на Дальнем Востоке (1870 — 1945 гг.)», нам сообщается следующее: «Представленный Безобразовым по возвращении с Дальнего Востока доклад («статс-секретарь» был командирован туда в ноябре 1902 года для очередных зондажей. — С.К.)являлся по существу программой агрессивного авантюристического курса. Проведение этого курса и борьба против «триумвирата» министров — иностранных дел, военного и финансов во главе с Витте, которые были склонны тормозить опасное развитие экспансии на Дальнем Востоке — облегчались для «безобразовской шайки» нереальностью...» и т. д.

Воистину, от некоторых умов — только горе!

В действительности же министр Ламздорф был склонен к пассивности (вспомним хотя бы ответы Розену его «правой руки» Гартвига).

Министр Куропаткин был склонен к простодушию.

А вот министр Витте...

Сделать вывод о том, к чему был склонен Витте, я предоставляю самому читателю.

Причем я не исключаю, что он сам же ту совместную докладную, которую вместе с ним подписали Ламздорф и Куропаткин, и составил (отметили же ученые умы, что «триумвират» возглавлял он).

А почему бы и нет?

Да, Витте накануне войны в августе 1903 года вышел в отставку — якобы протестуя против обострения отношений с Японией. Но это же был классический ход типа «мавр сделал свое дело, мавр хочет уходить».

Витте и в европейских делах поступал так же: вначале изображал из себя чуть ли не германофила, на деле — подготавливал взаимное охлаждение России и Германии, а потом, когда война уже была на носу, призывал к осторожности.