Россия и Япония: стравить!

От Дальнего Востока до Забайкалья продвигаются серьезные силы японцев, и они вместе с чехами не дают угаснуть сибирской контрреволюции. Однако Америке нужны там свои люди, способные обеспечить их интересы русскими штыками, потому что у чехов все более пропадает энтузиазм, а японцы для янки стараться не будут. Для этого надо сформировать условия — на что уходят лето и осень 1918-го... В конце октября Колчака через Нокса запускают в дело: 4 ноября делают министром рушащейся Директории, а 18 ноября «под Колчака» совершают переворот. Начинается колчаковщина.

Однако планы Америки сорвала свободная Советская Россия.

Зато Америка с начала 1919 года получает возможность диктовать свою волю Западу.

В России Америка делала ставку на Колчака. И если бы «дело» с ним «выгорело», то Штаты вообще становились бы полными хозяевами мира. Ведь тогда можно было бы разобраться и с крепнущей и наглеющей Японией. Недаром же, создав Колчака и поставив на Колчака, Штаты делегировали к нему после первых успехов посла США в Японии Морриса. После всесторонней инспекции Моррис должен был представить «исчерпывающий план экономической реконструкции Сибири» и «ориентировочный план для Европейской России». И вряд ли в этом плане было достойное место для Японии.

Однако Колчак пал.

И не случайно, конечно, а лишний раз разоблачительно то, что одновременно с его падением изменилось и отношение Америки к интервенции. К январю 1920 года стало окончательно ясно, что Колчак и его режим — это «отработанный пар». И в начале января этого года США направили Японии ноту, где указывалось, что дальнейшее пребывание иностранных войск на русской земле не только не помогает, а мешает русскому народу разумно устроить свою жизнь.

Объяснялось все, конечно, не любовью к русскому народу, а тем, что в России главная карта Америки оказалось битой, а в самих Соединенных Штатах уже мало кто хотел поддерживать интервенцию. Неофициальный представитель РСФСР в США Мартенс еще в ноябре 1919 года сообщал наркому иностранных дел Чичерину: «Настроение в правительственных сферах подавленное, они чувствуют, что интервенция лопнула. А «общество» заметно склоняется к тому, чтобы Россию оставили в покое. «Ничто не имеет такого успеха, как успех» — так резюмирует средний американец свое мнение о переломе в отношениях к Советской России».

То есть в американской ноте Японии сказалось желание Америки убедить японцев в том, что русский, мол, «виноград» зелен. Не имея возможности есть его самой, Америка начала отговаривать от него и своего азиатского конкурента.

Однако Япония была страной Востока и «гуляла» сама по себе. Штаты уже не могли воевать в Сибири штыками колчаковцев, а японцы не отказывались там воевать и самолично, если от этого была им выгода.

А выгода была.

К началу 1920 года интервенты из европейской части России ушли, и там уже прочно установилась Советская власть. Русский же Дальний Восток все еще представлял собой самую настоящую политическую... Как бы тут выразиться поточнее? Сказать, что это была политическая «окрошка», нельзя... Это была именно неудобоваримая мешанина из интервенционистских (в основном — японских) войск, мимолетных «правительств» самых разных авантюристов, остатков колчаковцев, семеновцев, мутной партизанщины и очагов Советской власти.

Во Владивостоке как-то сосуществовали и японцы, и янки, и Приморское временное правительство большевика Сергея Лазо, и белогвардейцы... Кончилось это во вторую годовщину нападения на контору фирмы «Исидо» — в ночь с 4 на 5 апреля 1920 года. Японцы напали на советские войска, захватили Лазо и ввели во Владивостоке военное положение. Немногочисленные советские части отступили в сопки. Лазо японцы передали белогвардейцам, а уже те сожгли его в паровозной топке.

Японцы очень не хотели уходить из таких богатых сырьем мест, как Сибирь и Приморье. В Хабаровске командующий японскими войсками генерал Сиродзу поместил 3 апреля в местной газете статью, где писал: «В стране водворился долгожданный мир и порядок, за сохранение и поддержание которого японцы боролись...

Жалко покидать население Дальнего Востока, с которым мы познакомились так близко, так кровно, питая к нему самую теплую дружбу. Желаем полного успеха в строительстве и сохранения мира и порядка».

А через день войска Сиродзу открыли орудийный огонь по государственным учреждениям и штабу революционных войск. Все началось сначала.