Россия и ислам. Том 2

91 Жестокая эксплуатация крестьян помещиками приводила к тому, что для многих крестьян их господа были, как отмечает американский историк М. Raeff (Origins of the Russia Intelligentsia. The Eighteencentury Nobility. N.Y., 1966. P. 75–80, 120), «едва ли лучше, чем татары», и поэтому они нередко поднимались против своих угнетателей, в особенности в период Пугачевского восстания. Но активными участниками этого движения были и мусульманские народы Поволжья, недовольные, в частности, не столько насильственной их христианизацией (см. подробно: М. Raeff. Pugachev’s Rebellion // Preconditions of Revolution in Early Modern Europe. Baltimore, 1970. P. 184–185), сколько стремлением остановить поддерживаемое правительством продвижение сельскохозяйственных поселений на свои земли, поощрение тем же правительством земледельческой колонизации оседлого русского населения, что в конечном счете вело к потере прежних прав и привилегий нерусскими народами и особенно усилению феодальной эксплуатации. Характерно, подчеркивает С.М. Троицкий, что указы Пугачева, обращенные к нерусским народам Урала и Поволжья, «лейтмотивом своим имели лозунги социального освобождения, одинаково приемлемые как для русского, так и для нерусского крестьянства» (Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. Формирование бюрократии. М., 1974. С. 121. Об участии казахов, например, в крестьянской войне под руководством Пугачева, см.: Бекмаханова Н. Легенда о Невидимке. Алма-Ата, 1968). И действительно, в целом ряде своих именных указов, повелений и манифестов Емельян Пугачев прямо апеллирует к «казахам и калмыкам, и татарам» (цит. по: Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века. T. II. М., 1952. С. 87), к «мухаметанцам и калмыкам» (Там же. С. 93), в то же время всячески подчеркивая свою безусловную преданность «закону христианскому» (Там же. С. 104). Более того, пугачевские военачальники («полковники»), также обращаясь к «азиатским народам» и прочим «иноверным» (Там же. С. 115), при этом проводили различие между «российскими» и «азиатскими» частями армии Пугачева (Там же. С 118), оставались, однако, ревностными блюстителями православия. Так, один из них, И.С. Кузнецов, решительно выступил против того, чтобы представители «веры греческого исповедания из христиан и новокрещеные… по увещеванию мусульман восходили в их закон…» (Там же. С. 116).

92 Несомненно, значительную роль в этом процессе сыграл и тот факт, что уже в XVIII в. ряд русских просветителей выступил против теорий, доказывавших неполноценность не только черной, но и желтой расы (см.: Избранные произведения русских мыслителей… T. I. С. 82, 391).

93 Там же. С. 188.

94 Хотя известного историка XVIII в. Петра (Ивановича) Рычкова раздражало то, что у башкир, например, «беспутные и высокомерные о себе рассуждения» (Цит по: Тихомиров М.Н. К истории колонизации Самарского края. Самара, 1923. С. 3).

95 Но Десницкий не склонен одной лишь черной краской рисовать «варварские государства» – в том числе и «татарские». Он далеко не в восторге от того, что «у татар и арапов (арабов. – М.Б.) дети почитают и боятся своего отца, как самодержавного государя». Правда, «у татар не слышно, чтобы продавали детей в рабство… У татар только продают и покупают одних дочерей замуж. Напротив того, в Северной Америке, где европейцы… барышничают людьми, точно как скотиной и вещами, у таких народов отец и ныне продает детей обоего пола невозбранно» (Избранные произведения русских мыслителей… T. I. С. 228–229). В то же время Десницкий считает нетерпимым для христианства процветающее у татар многоженство (Там же. С. 260).

96 Там же. С. 190–191.

97 Там же. С. 191.

98 См. подробно: Коган ЮЛ. Очерки по истории русской атеистической мысли. С. 11.

99 Теорию «двойственной истины» разделял, например, Феофан Прокопович (см.: Ничик В.М. Феофан Прокопович. М., 1977. С. 38). А Дмитрий Кантемир писал: «История не нуждается в вере, а в знании, потому что веру нужно иметь в вещах, которые не имеют доказательств, что в истории мало или совсем не имеет места» (Цит. по: Бобэнэ Г.Е. Философские воззрения Антиоха Кантемира. С. 56).

100 Там же. С. 48.

101 Для Антиоха Катемира, полагает М. Ehrhard (Le Prince Cantemirâ. Paris (1738–1744). P., 1938. P. 28), «Россия и Запад являются политически двумя отдельными мирами, которые преждевременно сравнивать»; Россия – это «азиатское царство, где земля и люди являются собственностью суверена» и всегда должна таковой оставаться (Цит. по: Бобэнэ Г.Е. Философские воззрения Антиоха Кантемира. С. 77).

102 Ведь к тому же Антиох Кантемир надеялся, что императрица Анна Иоанновна возобновит войну с Турцией и, освободив Молдавию, вернет ему сан господаря (Там же. С. 86).

103 Прокопович Ф. Сочинения. М.-Л., 1901. С. 39–40.