Россия и ислам. Том 3

41 В отличие от своего «духовного ученика» И.Ю. Крачковского (так называл себя сам Крачковский), Крымский не обладал внутренней душевной гармонией. Его терзали противоречия, он был раздражителен, уязвим, легко переходил в состояние экзальтации, переживал периоды меланхолии, трудно приспосабливался к новой обстановке. Он сам же говорит о себе: «К сожалению, у меня характер очень мнительный, пессимистический… если есть малейший повод к сомнению… то мои сомнения растут с каждым днем и прямо давят меня» – (Смшянская И.М. Предисловие // Крымский А.Е. Письма из Ливана (1896–1898). М., 1975. С. 20, 21), – качества, в конце концов несовместимые с идеальным обликом Гения, Подлинного Творца, Истинного Новатора.

42 Более того: с первых лет учебы в Московском университете Крымский попадает под надзор полиции за сотрудничество в украинских галицийских (т. е. по тогдашним официальным критериям, зловредно-зарубежных) изданиях и распространение запрещенной в Российской империи издаваемой во Львове украинской литературы (см.: Смшянская И.М. Предисловие. С. 21). О политических взглядах Крымского см. также: Дун А. Агафангел Крымский – писатель и ученый // Вопросы литературы. М., 1969. № 5; Бабышкин O.K. Агафангел Крымский. Литературный портрет. Киев., 1967 (на укр. яз.) и др. О некоторой популярности имени Крымского за рубежом см.: Кочубей Ю.Н. А.Е. Крымский в зарубежном востоковедении // Народы Азии и Африки. М., 1975. № 1.

43 Однако к началу революции 1905–1907 гг. Крымский, по его словам, уже отошел от украинского националистического движения и целиком «углубился в науку». В письме к известному историку и литературно-общественному деятелю, профессору Петербургского университета И.М. Гревсу (28.11.1912) он с горечью свидетельствует: «Мне после Вашего отъезда больно было и стыдно за свой эгоизм. Начиналась ведь наша (т. е. моя и Ваша) жизнь приблизительно одинаково; но только Вы последовательно пошли в борьбу, исполнили и исполняли долг гражданина, а я… с 1901 года спрятался в своей келье, зарылся в книгах и исчез для людей… и у Вас личных душевных мотивов для углубления в себя было ничуть не меньше, чем у меня, однако же, Вы и не подумали отдаться личным чувствам и уйти от жизненной борьбы в тот момент, когда борцы нужны». Это же подтверждает письмо Б.В. Миллера (13.XII.1906), основанное на информации самого Крымского: «Вы опять, счастливец, всецело ушли от жизни реальной в жизнь высшую, отвлеченную, в мир идей…» (Цит. по: Кузнецова Н.А. Востоковеды-лазаревцы на рубеже двух веков по их письмам. С. 127). Крымский признавался: «Моя натура кабинетного ученого. За наукою я способен забыть элементарнейшую политику» (Цит. по: Гурницкий К.И. А.Е. Крымский. С. 30). Не будем, однако, преувеличивать реальность таких самооценок – политиком все же Крымский был, хотя и не в тривиальном смысле этого слова. Интересно, в частности, отметить, что он не только внимательно следил за внутри– и внешнеполитическими событиями, но и откликался на ряд из них как эксперт по Востоку газетными и журнальными статьями в различных массовых изданиях (см. его: Востоковеды и министерство иностранных дел // Ведомости. 13.111.1905; Сын отечества. 12.Ill, 5.VII.1905; Еще одно поражение российской дипломатии (в Персии) // Новь. 22.11/1907; Политические осложнения в Сирии // Новь. 25.11.1907; Аравийское восстание и его перспективы // Проблемы великой России. 1916. № 10).

44 Обширный список литературы о жизни и трудах Крымского см: Милибанд С.Д. Библиографический словарь, советских востоковедов. М., 1975, С. 286–287; см. также зарубежную библиографию в статье: Кочубей Ю.Н. А.Е. Крымский в зарубежном востоковедении // Народы Азии и Африки. 1975. № 1. С. 186–192.

45 Подробно об этой модели науки как «интеллектуального предприятия» см.: Toulmin S. Human understanding. Oxford, 1972. P. 147, 212.