Россия и Южная Африка: наведение мостов

Известный советский дипломат, многолетний посол СССР в США А. Ф. Добрынин также указывал на идеологический характер советской политики на Юге Африки: «… идеологическое противостояние… порой… без всякой нужды осложняло отношения Москвы с США по вопросам – особенно регионального порядка, – не затрагивающим реальные национальные интересы СССР. Срабатывал инстинкт „интернациональной помощи“ тем, кто, хотя бы на словах, заявлял о своей приверженности „идеям социализма“. В США же это расценивалось как сознательное стремление Кремля ущемить американские интересы. Типичным примером была война в Анголе, в которую вслед за Кубой оказались вовлеченными СССР, с одной стороны, и США – с другой… Ближний Восток и Куба оставались постоянными раздражителями“» [178] .

Маркус Вольф, глава внешней разведки ГДР, вспоминал: «Никаких стратегических соображений в поддержке АНК у нас [социалистического лагеря. – А. Д., И. Ф .] не было. Мы считали его борьбу против апартхейда законной освободительной борьбой, хотя и не считали его силой, способной взять власть. Мы полагали, что его борьба против апартхейда является законной освободительной борьбой…» [179]

В конце 1981 – начале 1982 г. ставший невозвращенцем советский дипломат Аркадий Шевченко говорил послу ЮАР в Вашингтоне, что Южная Африка не стояла в центре внимания СССР: советское руководство было занято войной в Афганистане, неурожаем и событиями в Польше. Шевченко полагал, что поставки оружия кубинским войскам в Анголе и военная помощь СВАПО будут продолжаться, но что в целом «советская политика в Африке находится в стадии консолидации, а не экспансии, если не считать попыток ловить рыбку в мутной воде». Что до АНК, то, по словам Шевченко, эта организация отнюдь не была «избранным» инструментом СССР. Его будут использовать по обстоятельствам, но СССР не контролирует АНК, и вряд ли Советский Союз пойдет на те затраты и усилия, которые понадобились бы, чтобы изменить эту ситуацию [180] .

Американские политологи, наоборот, часто подчеркивали важность южноафриканского региона для СССР. Но и они, особенно в 1980-е годы, обычно приходили к выводу о том, что советское руководство занято решением других, более неотложных задач, и потому не может уделять этому региону значительного внимания.

Питер Ваннеман – американский политолог, специализировавшийся на советской политике в южноафриканском регионе и стажировавшийся в начале 80-х годов в научных учреждениях ЮАР, утверждал, что «Юг Африки – одна из главных целей СССР. Если он получит контроль над этим регионом, это приведет к колоссальному сдвигу баланса сил в мире». «Но, – писал он, – такая перспектива пока не близка… Главной заботой советской политики на Юге Африки в восьмидесятые годы является консолидация достижений семидесятых… При том, что СССР занят Польшей и Афганистаном… при кризисе со сменой руководства страной [181] , при том, что СВАПО уничтожена, а АНК разделен и слаб, ясно, что СССР не будет спешить с вмешательством на Юге Африки» [182] .

В авторитетном исследовании советской политики в третьем мире, опубликованном в 1981 г., американский советолог Д. С. Папп утверждал, что, несмотря на некоторые очевидные успехи, СССР не добился на Юге Африки ни однозначной, ни безусловной поддержки прифронтовых государств и национально-освободительных движений и что в более длительной перспективе его влияние и роль в этом регионе не будут значительными. Папп писал, что США вряд ли стоит недооценивать советское присутствие в этом регионе, но считал, что не стоит и переоценивать его значимость и реагировать слишком резко [183] .

Так или иначе, все эти высказывания свидетельствуют о том, что ни ЮАР, ни южноафриканский регион в целом не стояли в центре внимания советского руководства даже в 70-е годы прошлого века, когда политика СССР там активизировалась в связи с войной в Анголе, ни тем более в 80-е, когда экономическая и внешнеполитическая ситуация страны ухудшилась. Но это отнюдь не означает, что интереса к ЮАР у СССР не было.