Россия и Южная Африка: три века связей

Тогда, в апреле 1936-го, Большой террор еще не достиг своего апогея. А Эндрюс повидал СССР в самые ужасные месяцы. Судя по его отчету, кто-то из иностранных гостей, приглашенных на торжества, все же пытался разобраться в событиях. В отчете Эндрюса о встрече гостей со «всесоюзным старостой» Михаилом Калининым есть такое место:

...

«Отвечая на вопрос чехословацкой делегации о суде над троцкистами и вредителями и их наказании, он сказал, что такой вопрос означает, что спрашивавший – не друг Рабочей Республики. Если бы испанское республиканское правительство сразу, появившись на свет, предприняло такие же действия по отношению к Франко и его друзьям, катастрофы гражданской войны в Испании и фашистской интервенции удалось бы избежать» [393] .

Иными словами, Калинин убеждал своих собеседников в необходимости упреждающих репрессий против лиц, которых революционные власти могли счесть потенциальными противниками. У Эндрюса не нашлось никаких возражений. Ни одной теневой стороны советской действительности он не отметил во всем своем шестидесятистраничном отчете о месяце пребывания в СССР.

Чем определялась такая позиция?

Влиянием пропаганды? В сталинские времена оно было доведено до совершенства. Анекдот того времени, который мог тогда стоить жизни: если бы у Наполеона была сталинская газета «Правда», никто в мире не узнал бы о его поражении при Ватерлоо.

Но все же полностью обмануть Эндрюса было нелегко. Ему уже 67 лет. И почти всю жизнь он занимался политикой.

Возможно, он поверил, что действия, от которых пострадал когда-то и сам, проводились не Сталиным, а «вредителями». Застрельщиком «чистки» в Коммунистической партии Южной Африки, может быть, считал Николая Бухарина. Именно Бухарин вел в 1927 г. переговоры с Джимми Ла Гумой, которые, мог считать Эндрюс, и положили начало резкому вмешательству Коминтерна в дела южноафриканских коммунистов. Бухарин, как и бывший председатель Коминтерна Зиновьев, были теперь низвергнуты, их объявили «врагами народа», а его, Эндрюса, приглашали вернуться в Коммунистическую партию Южной Африки (он и вернулся в нее через несколько месяцев после возвращения из Москвы и вскоре снова стал ее председателем).

И все же, скорее всего, была еще более важная причина, почему Эндрюс так писал об СССР.

В Советском Союзе он видел главный и может быть единственный противовес не только гитлеризму, но и вообще империализму, расизму, тем язвам капитализма, разоблачению которых он посвятил свою жизнь.

Как известно, большая часть интеллигенции многих стран восхищалась Советским Союзом. Такие люди, как Анри Барбюс, Ромэн Роллан, Лион Фейхтвангер, Бернард Шоу...

Все они, или, во всяком случае, многие из них, были весьма наблюдательны. И как бы ни старались им показывать только парадную сторону советской жизни, и как бы успешно ни скрывали малейшие сведения о ГУЛАГе, все же эти люди должны были догадываться о роли пропагандистской машины.

Но вот феномен Бернарда Шоу. Он посетил Советский Союз в 1931 г., где отметил свое 75-летие.

Это было ужасное время для жителей СССР. Насильственная коллективизация. Страшные последствия ее на Украине.

Но Бернард Шоу очарован всем, что увидел. Ему представили молодого англичанина, который жил в Москве два года и намеревался остаться в России. «Хорошо, – сказал Шоу. – Если бы я был молод, как Вы, я думаю, я тоже захотел бы остаться здесь» [394] . Побывав в мавзолее Ленина, он заявил: «Отныне могила Наполеона – вторая по ранжиру, а не первая». И с гордостью: «Я был марксистом еще до того, как Ленин родился» [395] .

Шоу восхищался советскими идеями воспитания молодого поколения. «Не стоит ли нам начать учить детей быть лучшими гражданами, чем мы сами? Мы этого пока не делаем. Русские ДЕЛАЮТ» [396] .

Он остался чрезвычайно недоволен музеями революции, прославлявшими героев восстаний против царского режима. Почему? «Вы что, с ума сошли, прославляя восстание сейчас, когда Революция у власти? Вы хотите, чтобы Совет был свергнут? Разве это мудро учить молодежь, что убийство Сталина будет актом бессмертного героизма?» [397]

Шоу встречался со Сталиным и, по словам его биографа, «полагал, что русские люди выглядели счастливыми, а Сталин – веселым» [398] . Шоу яростно нападал на всех критиков советского режима. Накануне своего отъезда из Москвы он написал: «В мире сегодня нет более интересной страны, чем советская Россия, и я нахожу путешествие туда безопасным и приятным... Быть в стране, где нет леди и джентльменов, но все – друзья столь же редко, сколь и освежающе... Завтра я покину эту землю и вернусь в наши западные страны отчаяния» [399] .