Россия и Южная Африка: три века связей

Главный же вывод: «Единственное решение проблем рабочих и крестьян – это установление социализма во всем мире».

Такое впечатление они вынесли не только потому, что их окружили в Москве почетом и роскошью и повезли в лучшее курортное место на Кавказе – Сочи. Дело и в том, что ехали они через Берлин. Фашисты тоже умели показывать парадную сторону, но тут они не ставили такой цели. И для южноафриканок сравнение было ужасным. Дульси Хартвел писала: «В Берлине каждая улица, кафе и ресторан, кажется, кишат наци в мундирах. У людей в автобусах – взгляд преследуемых. На Унтер ден Линден мы видели несколько еврейских магазинов, окна которых были покрыты нацистскими лозунгами. Угнетающая атмосфера чувствовалась так остро, что мы были рады выехать отсюда в полночь» [404] . Впечатления Анны Шиперс, президента Трансваальского профсоюза работников швейной промышленности, такие же [405] .

С надеждой, а то и с восхищением смотрели на Советский Союз не только коммунисты и тред-юнионисты. Д-р Барнард Фуллер, председатель совета Кейптаунского университета, побывал в СССР в августе 1936 г. и опубликовал свои впечатления сперва в журнале «Оутспан», а затем в виде отдельной брошюры. Он пришел к заключению: «Те, кто не бывал в России, любят повторять, что если вы поедете в СССР, вы увидите только то, что Вам покажут. У меня сложилось впечатление, что там просто нечего прятать, кроме того, что во многих местах и моментах идеи еще не были полностью воплощены, и конечно, туристам показывают те части, которые были завершены и которые производят наилучшее впечатление». Этот южноафриканец тоже сравнивал большевизм с фашизмом: «Сравните это с гитлеризмом, который низвел высококультурную нацию в бездну рабства, крепостничества и животного варварства». И даже его сравнение Советского Союза с другими странами Европы было не в пользу Европы с ее «нищими, безработными и проститутками» [406] .

Таким же восхищением полна и брошюра автора, который в середине 1935 г. побывал в Москве, Ленинграде, Киеве, Самаре, Казани, Сталинграде, Ростове, Орджоникидзе, Ялте и Севастополе (правда, на пароходе) и назвал себя «любопытствующим южноафриканцем» [407] .

Должно быть, в том мире, где уже заготовлено оружие, чтобы уничтожить десятки миллионов людей, газовые печи, чтобы сжечь их, бомбы, чтобы стереть с лица земли их города, в том мире не так легко было найти страну и государственный строй, к которым можно было обратиться с надеждой. А из Москвы доносились такие привлекательные и звонкие лозунги.

Южноафриканский поэт Уильям Пломер имел все основания написать, что для многих в конце 1930-х годов «Москва, из всех мест, была единственным источником света» [408] .

А затем началась Вторая мировая война. И тяжесть борьбы с гитлеризмом, хотя и не с самых ее первых дней, вынес на своих плечах советский народ. И тут уж восхищение его героизмом было вполне оправдано.

Создание советского генкосульства

Оказавшись в июне 1941 г. жертвой нападения гитлеровской Германии, Советский Союз привлек к себе сочувствие и даже симпатии довольно широких кругов южноафриканской общественности.

Вот первая реакция Смэтса, который с 1939 г. стал премьер-министром ЮАС. Вторжение фашистских войск в СССР ошарашило его. «Это казалось таким диким безумным риском, что я не верил в такую возможность, пока это действительно не произошло» [409] . Уже на следующий день член британского правительства Л.С. Эмери написал ему: «Нападение на Россию открывает огромное новое поле... У меня нет ни малейшего сомнения, что немцы ошиблись» [410] .

В течение всей войны Смэтс внимательно следил за событиями на восточном фронте. Он расспрашивал очевидцев, тех, кто побывал в России. Маршал авиации А.У. Теддер, ездивший в СССР вместе с Черчиллем в августе 1942 г., писал ему о своих впечатлениях [411] .

В октябре 1942 г. в Каире Смэтс встречается с адмиралом У.Г. Стенли, который возвращался из Москвы с отчетом для Рузвельта. Рассказ адмирала показался Смэтсу настолько заслуживающим внимания, что он сообщил об этом в письме Яну Хофмейру [412] .

Смэтса радуют победы Советской армии. Он отмечает ее первые успехи, в декабре 1941-го: «Немецкое наступление на Москву и Ленинград провалилось, и немцы должны встать на зимние квартиры, с медведем, преследующим их по пятам» [413] . Он рад гитлеровскому поражению под Сталинградом в 1942-м [414] . В начале 1943 г. в телеграмме Черчиллю с удовлетворением отмечает «достижения русской армии» [415] .

После нападения Гитлера Советский Союз впервые с 1917 г. вступил в военную коалицию со многими другими государствами, в том числе с Великобританией и ее доминионами. Встал вопрос об организации совместных военных усилий, а это, в свою очередь, требовало расширения дипломатических и консульских связей. В то время такие связи Советского Союза с другими странами были крайне ограничены.