Россия и Южная Африка: три века связей

Откуда появилась у Факу идея послать письмо русскому царю? И даже не первое. Что он знал о России? Из письма ясно, что он не знал даже имени царя – и тем не менее обратился к нему за помощью.

Скорее всего, поводом к письму послужили не только дошедшие до африканцев сведения о визите сына царя, но и отголоски слухов о России, распространившихся среди коса, западных соседей пондо, после Крымской войны.

Но Факу писал в конце 1886 г. – через три десятилетия после этих событий. В это время сведения о России он мог почерпнуть и из других источников. Среди пондо, как и среди коса, уже появились люди, которые окончили миссионерские школы, читали миссионерские журналы, и даже сами писали статьи. Знание английского языка распространялось все шире, а с ним – и знание о событиях, происходящих в мире. Многие пондо вслед за коса уходили на заработки на фермы и рудники Капской колонии и Натала. Чего только не повидали они там! Могли встретить и реальных, не выдуманных русских – моряков, которые бывали в Кейптауне и Саймонстауне. А такой образованный человек, как Факу, мог побывать и в кейптаунском музее редкостей и естественной истории, где выставлялось русское оружие и обмундирование, русские монеты и даже такой непонятный в Южной Африке предмет, как чугунные печные дверцы. Мог Факу получить сведения о России и от живших в Пондоленде европейских торговцев.

Но каковы бы ни были источники его сведений, все они могли лишь подтвердить и усилить впечатление от слухов тридцатилетней давности: русские – враги англичан, воюют против них, и иногда даже успешно. Значит, именно к ним и надо идти за помощью.

Легко представить изумление петербургских чиновников, когда они получили письмо. Вряд ли кто-нибудь из них прежде слышал о пондо. Скорее всего, они не знали, где Пондоленд находится, и каковы его отношения с англичанами и бурами.

Во всяком случае, каких бы то ни было следов реакции на это письмо в архивах пока не нашлось, как и на упомянутое в нем предыдущее – его вообще обнаружить не удалось.

Конец XIX и начало XX столетия

...Я всецело поглощен войною Англии с Трансваалем.

Из письма Николая II сестре Ксении

3 ноября (21 октября) 1899 г.

Трансвааль, Трансвааль, страна моя,

Ты вся горишь в огне.

Русская народная песня

Могла ли Россия не заметить «схватки за Африку»?

Последняя четверть XIX столетия вошла в историю международных отношений как колониальный раздел Африки. Если в начале 1870-х годов лишь несколько процентов территории этого континента были захвачены европейцами, то к началу XX в. карта Африки уже почти целиком состояла из колоний и протекторатов.

Россия не принимала участия в этом колониальном разделе – она была занята соперничеством с Британией в Центральной Азии и на Среднем Востоке.

Но все же нашлись и россияне, которым захотелось вмешаться в «схватку за Африку».

С конца 1860-х, после открытия Суэцкого канала, Красное море стало кратчайшим, а потому и важнейшим путем между Европой и Востоком. Уже не надо было огибать Африку, а страны, примыкающие к Красному морю, обрели небывалое стратегическое значение.

И вот в 1888–1889 гг. терской казак Николай Иванович Ашинов, возглавив отряд в полтораста человек, основал к северу от мест, где теперь находится город Джибути, казачье поселение. Назвал его «Московская станица» или «Новая Москва». Ашинова поддерживал и сопровождал архимандрит Паисий. Он исходил из того, что поблизости, в Абиссинии (как тогда называли Эфиопию), население исповедует веру, близкую к православию, и это дает возможность укреплять религиозные, да и государственные связи.

Однако французы, претендовавшие на эту область, встревожились. В появлении казаков они усмотрели типичную колониальную авантюру. Решили, что если казаки сумеют здесь обосноваться, то в конечном счете русский царь объявит свое покровительство над этим поселением, и тогда у французов возникнет могущественный соперник в важном стратегическом пункте – у узкой горловины на выходе из Красного моря в Индийский океан.

Что греха таить, кое у кого из русских чиновников, купцов и церковных деятелей такой соблазн был. Нижегородский генерал-губернатор Баранов 20 сентября 1888 г. направил Александру III большую записку с идеей создания в тех местах русской колонии. Добиваясь поддержки царя, он писал: «Заселение русскими выходцами африканского прибрежья только тогда принесет России всю массу возможной пользы, когда правительство твердо будет руководить устройством колонии и ее сношениями с соседями, а главное, с Абиссиниею. Только при этом условии колония получит подобающее ей государственное значение».

Баранов предлагал: «В случае Высочайшего соизволения я с особенною радостью взял бы на себя съездить под видом отпуска в казачью колонию...» и «...при некотором содействии правительства образовать Российско-Африканскую компанию».