Россия и Китай: 300 лет на грани войны

Действительно, Китай уже получил всемирную известность тем, что никогда не считал и не считает нужным строго придерживаться заключаемых договоров. На бумаге китайское правительство, прижатое к стене, всегда соглашается на всевозможные сделки, подписывает самые разнообразные трактаты и договоры, которые, по китайским понятиям, ни к чему особенному не обязывают. Исторические факты доказали и доказывают, что Китай подписывал десятки трактатов с затаенным намерением не выполнять пунктов и статей, сильно расходившихся с его интересами. Вследствие этого он всегда старался и старается оттягивать выполнение принятых на себя обязательств, особенно для него не выгодных, оттягивать чуть ли не до бесконечности при помощи самых неблаговидных и недобросовестных доводов и способов. В то же время Китай настойчиво хлопочет о выполнении статей договоров для него выгодных и полезных. Вообще, двуличная политика Китая всегда была тормозом наших действий на крайнем Востоке, тем более что все отношения к Китаю в Амурской области и Уссурийском крае мало соответствовали прямой, твердой политике могущественного государства относительно ничтожного, сравнительно, соседа.

Из вышеизложенного очевидно, что заключить договор с Китаем — дело одно и, нужно сознаться, часто чрезвычайно трудное; а заставить его выполнить заключенный договор — дело другое, иногда несравненно труднейшее. Китай не признает европейских приемов в дипломатии, не признает святости трактатов и договоров — это он доказал уже много раз и чаще всего России. В отношении последней Китай был всегда особенно смел и нахален. Виной тому — наше излишнее миролюбие, а также не идущие к делу великодушие и уступчивость. Мы чрезвычайно редко решались в отношении Китая на энергичный образ действий, всегда избегали и находили излишним репрессалии, столь полезные при сношениях с подобным варварским правительством, каково китайское, склонное преувеличивать свою силу и могущество. Мы упустили из виду образцовый прием сношений с Китаем французов и особенно англичан, которые чаще прибегали к содействию штыка и пули, чем дипломатического пера, и всегда добивались лучших и наивыгоднейших результатов.

Подобная наша неумелость вести дела с Китаем основывается главным образом на незнакомстве с характером китайцев. Мы составили о последних чрезвычайно ложное мнение. Со словом «китаец» в воображении большинства связывается понятие о существе слабом, апатично-сонливом и вместе с тем тихом и безответном. Между тем китайцы далеко не таковы, какими их представляет себе значительная часть русского общества и почти все русские дипломаты. Надо помнить, что это — враг серьезный, настойчивый, терпеливый, энергичный и ловкий; вместе с тем враг в высшей степени хитрый, двуличный, притом злой и злопамятный. Злость китайцев доказана историческими фактами жестокого усмирения внутренних смут. Кровожадность их доходит до апогея. При усмирении бесконечных восстаний то тайпинов, то племени мяоцзе, то мусульман китайцы убивали миллионы мужчин, женщин и детей, истребляли целые народы, как, например, цзюньгаров. Наряду с виновными погибали невинные. По китайским понятиям, все девять колен родства должны быть казнены за одного бунтовщика.

Вообще, вся история Китая свидетельствует о его феноменальной злости. Дайте китайцам силу и средства, и они прехладнокровно расправятся со всем человечеством, жестоко выместят всем европейцам за перенесенные от них унижения.

Общая характеристика наша нисколько не преувеличена; китайцы оправдали ее как своей историей, так и приемами, употребляемыми ими при переговорах и выполнении заключенных трактатов. Отсюда ясно, что Китай — враг в высшей степени опасный, несмотря на свой консерватизм, который, к тому же, не вечен. В недалеком будущем и Китая коснется могучая рука реформ, и он выйдет на путь прогресса и цивилизации. Слишком легкомысленно думают некоторые, что Китай распадется тотчас же, как только его коснутся реформы, что он не способен воспринять их без вреда для своего государственного организма. Китай — не старец, как думают многие, который хочет только растянуть машинкой свои морщины и подкрасить лицо; тот старец жил тысячи лет и уже отжил; в настоящую минуту растет на его прахе новое, молодое, свежее дерево, обильно поливаемое нашими европейскими врагами. Пройдет четверть столетия, и это дерево сделается могучим и крепким; если мы вовремя не обрубим его свежих ветвей, то они раскинутся на Амур и бросят тень на наши среднеазиатские владения.

Через двадцать лет, может быть, и раньше, мы увидим перед собой на крайнем Востоке грозную, достаточно дисциплинированную, хорошо вооруженную китайскую армию, которая потребует у нас возврата древних владений Поднебесной империи, как это уже бывало не однажды»^{453}.