Россия и Китай в XX веке: граница

В 1966 г., еще при правлении Мао Цзэдуна, в Пекине на стенах домов появился лозунг: «СССР — наш враг!» В 1980-х гг. при власти Дэн Сяопина в КНР был популярен призыв: «Вернем наши горы и реки!»

В 1990-х гг. Пекин продолжал требовать одностороннего ослабления российских вооруженных сил в районах, прилегающих к русско-китайской границе. В КНР подрастающие поколения продолжали и продолжают обучать в том духе, что Россия — «агрессор», который «несправедливо» «вгрызся» в китайские земли; воспитывается отношение к России как к врагу и «национальному должнику Китая». Вопрос о территориях и о границе в КНР продолжают считать нерешенным.

Никто в КНР и в правящей партии КПК не дезавуировал высказываний Мао Цзэдуна относительно претензий на полтора миллиона квадратных километров российских земель. Дэн Сяопин и его последователи хотели бы поставить нашу нацию в положение вечного виноватого перед ханьцами. В Пекине продолжали видеть в нас врага, который в конечном счете должен признать «историческую несправедливость», совершенную им в отношении Китая, признать «историческую принадлежность» миллионов квадратных километров нашей земли Китаю.

Россия во второй половине XX века занимала, по сути дела, одну и ту же позицию: у нее нет и не было чужой земли; она свою землю не отдаст (я горжусь тем, что мне довелось вместе с товарищами по делегациям защищать на консультациях и переговорах национальные интересы русских, России). Пока Пекин не поймет этого, не будет основы для прочных мирных стабильных добрососедских отношений между нашими странами. Россия, ее люди готовы защищать свою землю всеми доступными им средствами.

Что же такое были двусторонние переговоры и консультации в 60 — 70-х годах XX века? Это были поиски надежды глухой ночной порой. В те годы были разорваны почти все нити, связывавшие обе страны. Из столиц обеих стран уехали послы. Мао Цзэдун довел дело до стрельбы, до применения оружия пограничниками и армией с обеих сторон.

И все же разрыв или полуразрыв в отношениях, время конфронтации, продолжалось всего четверть века или около того. Такой период оказался пока почти единственным во всей четырехсотлетней истории взаимоотношений русских и китайцев. (Между 1918 и 1932 гг. стороны дважды на несколько лет прерывали дипломатические отношения, но затем восстанавливали их.) В то же время в 50-х гг. у нас не только были широкие связи, но наши отношения официально определялись Договором о дружбе, союзе и взаимной помощи. После периода конфронтации мы в 90-х гг. снова развернули широкие связи, говорим о взаимном доверии, о стратегическом партнерстве, обращенном в XXI век.

Вполне очевидно, что период конфронтации в наших отношениях — это временная размолвка. Но и при размолвке все-таки был обмен репликами. И он очень важен. В нем проявлялось и нечто сокровенное, обычно таящееся в глубине души. В частности, благодаря этому люди с обеих сторон могли лучше узнать друг друга.

Важно также, что до настоящей широкомасштабной войны дело тогда не дошло, хотя Мао Цзэдун и усиленно демонстрировал как внутри своей страны, ее населению, так и внешнему миру, что он хотел бы нескончаемой ползучей войны на линии границы за ее «исправление» и за «возвращение» якобы «отторгнутых» нашей страной у Китая территорий. Во всяком случае, Мао Цзэдун показал США, к налаживанию отношений с которыми он тогда стремился, что он способен бросить Китай в кровопролитную войну против нашей страны, а это означало, что американцы могли рассчитывать на то, что Пекин больше никогда не будет, во всяком случае при Мао Цзэдуне и его последователях, военным союзником Москвы.

Однако в обеих странах в эти годы были политические силы, было стремление договориться или договариваться. Ни в той, ни в другой стране не возобладало безумное желание вообще не иметь никаких дел с соседней страной (конечно, это относится прежде всего и в основном к Китаю Мао Цзэдуна).

Такая ситуация порождалась внутренними причинами в каждой из стран, положением каждой из них на мировой арене, соотношением интересов обеих наших наций, расчетами и планами лидеров обеих стран и в тот период, и на будущее.

У нас это было сначала время Н. С. Хрущева, когда он хотел разрешить оставленные историей нерешенные вопросы (они касались прежде всего Порт-Артура, Дальнего и КВЖД в Северо-Восточном Китае, а также смешанных советско-китайских компаний в Синьцзяне; все упомянутое перешло под полную юрисдикцию Китая). Хрущеву удалось разрешить значительную часть этих вопросов.