Россия и мир в 2020 году

Доказательством того, что Китай начал задумываться не только о лидерстве в АТР, но и о превращении региона в зону своих приоритетных интересов, можно считать обогащение внешнеполитической доктрины КНР активным использованием концепции «общности исторической судьбы» (миньюнь гунтун ти) народов и стран Восточной Азии и модифицированной версии «нового взгляда на безопасность» (синь аньцюань гуань) – «новой азиатской концепции безопасности». В мае 2014 года, выступая на Совещании по взаимодействию и мерам доверия в Азии, Си Цзиньпин изложил свое видение обеих концепций. Китай переосмыслил и наполнил новыми смыслами уже устоявшийся во внешнеполитической традиции государства термин «новая концепция безопасности». Помимо традиционного его противопоставления практике военных союзов и традиционных же призывов стремиться к «общей, комплексной, устойчивой и неделимой безопасности», при которой споры и разногласия между государствами разрешаются посредством диалога, лидер КНР указал и новые черты этой концепции.

Прежде всего Пекин фактически поставил знак равенства между развитием и безопасностью: «Развитие – это основа безопасности, а безопасность – это необходимое условие для развития… Для большинства азиатских государств развитие означает максимальную безопасность и является первичным ключом к решению вопросов региональной безопасности»[27]. Следуя этой логике, государство, обеспечивающее региональное развитие, и есть государство, обеспечивающее региональную безопасность. Это пусть и имплицитная, но совершенно новая заявка на лидерство в регионе, при этом само новое понимание Китаем безопасности находится в явном противоречии с видением региональной безопасности Соединенными Штатами Америки.

Другой отличительной чертой новой концепции стал ее подчеркнуто «внутрирегиональный» характер. Признавая необходимость сотрудничества со всеми государствами и международными организациями в целях повышения уровня безопасности в регионе, Си Цзиньпин подчеркнул: «В конечном итоге, управлять делами в Азии, решать проблемы Азии и поддерживать безопасность в Азии должны народы Азии». Исходя из логики идеологов КНР, право азиатских государств на обеспечение безопасности собственными силами, как и право Китая говорить от имени Азии, определяется концепцией «общности исторической судьбы» народов Азии – еще одного ключевого элемента китайской внешнеполитической доктрины. Ее цель – используя социально-экономические и гуманитарные инструменты «мягкой силы», убедить государства Азии в желательности скорейшего превращения Китая в ведущую державу Азии и неразрывной связи интересов Китая с интересами других государств Азии.

Придавая концепции безопасности новое смысловое (безопасность – это развитие) и географическое (безопасность Азии должна определяться исключительно региональными, а не внерегиональными силами) измерение, Китай пытается представить себя как ключевое для обеспечения региональной безопасности государство, а Соединенные Штаты Америки – как агрессивного аутсайдера, представляющего для безопасности в Азии угрозу. Новая политика Пекина по мягкому «выдавливанию» США стала во многом реакцией на «возвращение» Вашингтона в Азию и его «стратегию восстановления равновесия» (rebalance) и знаменовала собой развитие Китаем существовавшего с 2000‑х годов подхода «стратегического страхования» (strategic hedging) Пекином рисков безопасности в АТР. Этот подход состоял в укреплении отношений с союзниками и потенциальными союзниками Вашингтона в регионе, что девальвировало антикитайский элемент их диалога с США – в тот период Китай настаивал на сохранении присутствия Соединенных Штатов в АТР.