Россия и мусульманский мир № 10 / 2013

Вместе с тем в макрорегионе конструируется и активно распространяется неоисламская идентичность (неоваххабизм). Она предлагает свой вариант внятных ответов на ключевые вопросы социально-политической жизни, обладает мощным консолидирующим потенциалом, основанным на идеях «неоваххабитского интернационализма». Идеология радикального ислама распространяется с помощью современных социальных технологий, созвучна настроениям и запросам части северокавказской молодежи, основана на противостоянии образам и идеям современной глобальной молодежной масскультуры, с ее культом насилия, тотального отрицания авторитета старшего поколения. Это радикальный социальный протест в условиях отсутствия реальных политических альтернатив. Молодежь, исповедующая радикальные идеи, противопоставляет себя в первую очередь представителям «традиционного» ислама. Носителей этих идей все чаще можно встретить среди студентов «русских» городов Юга России. Но в отношении с местной молодежью эта конфликтная религиозная идентичность пока особенно себя не проявляла. В конфликтах среди городской молодежи (Ставрополь, 2007; Ростов, 2010) тема религии не звучала.

Итоги исламского возрождения на Северном Кавказе. Религиозное возрождение протекает неоднородно на Юге России, в результате чего макрорегион превратился в мозаичное полотно религиозности и светскости. Наиболее активно религиозное возрождение протекает на Северо-Восточном Кавказе. Этот вывод основывается на множестве показателей, в частности – числе заведений исламского культа на душу населения. Здесь Дагестан, Чечня и Ингушетия уже обогнали свои собственные дореволюционные показатели. Если бы речь шла о досовременных обществах, то огромное количество религиозных заведений можно было бы объяснить потребностями населения, но для обществ современного типа, отличающихся всеобщей грамотностью и широким распространением городской культуры, такую ситуацию вряд ли можно считать естественной. Кроме того, не стоит забывать, что Северный Кавказ – дотационный макрорегион, а средства, затрачиваемые на строительство культовых зданий, просто огромны.

Пример 1. Республика Дагестан с 2500 мечетями при населении в 2,9 млн. человек резко контрастирует с Ростовской областью, в которой примерно 4 млн. человек исповедует православие, но при этом действует чуть больше 260 православных церквей. Это означает, что в Дагестане одна мечеть приходится примерно на 1 тыс. жителей, в то время как в «русской» территории на Юге одна православная церковь приходится на 10–15 тыс. жителей.

Пример 2. В дагестанском селе Дылым построена мечеть на 5 тыс. человек, тогда как в самом селе проживает 7,5 тыс. человек. Самое интересное заключается в том, что это уже десятая действующая в селе мечеть! Некоторые горные районы Дагестана в разы опережают по числу мечетей на душу населения равнинные районы этой же республики.

Пример 3. Республика Дагестан выбирает 2/3 квоты РФ по хаджу, оставив далеко позади вместе взятые Татарстан, Башкирию и другие регионы России, в которых титульное население исповедует ислам. Узбекистан, будучи независимым государством с титульным исламским населением, в 10 раз большим, чем население Дагестана, отправляет в хадж ежегодно в два раза меньше паломников.

Таким образом, мы имеем неоднородно протекающие процессы религиозного возрождения, в том числе в республиках Северного Кавказа с титульным исламским населением. На Северном Кавказе сформировался новый социокультурный разлом – между обществами, в которых ислам играет системообразующую роль, и обществами, сохраняющими светские основы жизни. Это формирует серьезный конфликтный потенциал в этноконфессиональной сфере. Неблагоприятное развитие ситуации в области религии на Северном Кавказе также было обусловлено системными причинами – действием взаимоусиливающих факторов (см. табл.).

Таблица 1

Факторы и механизмы стихийного религиозного возрождения в Дагестане

В отличие от РПЦ, ориентированной на высшую иерархию государства и церкви, северокавказский ислам не имеет единого центра притяжения и политически зависим от региональных лидеров. Поэтому имеет большое значение то, какую политику в отношении ислама проводят административные элиты субъектов Российской Федерации. Фактически с самого начала постсоветского периода политическая элита северокавказских республик и лидеры «традиционного» ислама установили тесные взаимовыгодные отношения. «Традиционность» тех или иных мусульманских духовных лидеров определялась зачастую их принадлежностью к официальным исламским структурам, а также наличием поддержки со стороны властей.