Россия и мусульманский мир № 2 / 2013

В условиях объективного процесса «осовременивания мира», ведущего к все большему разрыву с традиционалистскими теориями и практиками, которые чаще всего религиозно детерминированы, радикалистские интерпретации ислама можно считать некой закономерностью. Именно достаточная историческая обусловленность вкупе с особенностями конкретной ситуации в Северокавказском регионе в конце прошлого и начале нынешнего столетия привели к распространению ваххабитской идеологии, одухотворяющей религиозно-политический экстремизм и терроризм на Северном Кавказе. Умело используя приверженность многих мусульман традиционалистскому формату жизнедеятельности и одновременно демонизируя надвигающуюся современность с ее антитрадиционализмом и почти абсолютной секулярностью, ваххабиты стремятся утвердить идею о необходимости «борьбы за ислам». Подобная экзистенциальная ситуация требует, по их мнению, особого режима существования мусульманских общностей. Как отмечает С. Василенко, «постулируя единство всех мусульман, ваххабиты утверждают, что мусульмане России ведут неправедный образ жизни. Так, они заявляют, что мусульманину жить на вражеской территории строго запрещено, т.е. на той территории, где открыто не действуют законы шариата. Исключение должно делаться только для моджахедов. Более того, считается, что мусульмане, которые словом или делом помогают неверным против мусульман, будь то чиновники, военные, милиционеры, религиозные деятели и т.д., противостоят Аллаху, и поэтому с ними следует сражаться так же, как и с неверными. В такой ситуации “осажденной крепости” джихад является обязательным предписанием для каждого мусульманина, таким же, как пост и намаз».

Сущность идеологии северокавказского ваххабизма, а значит, и террористического подполья заключается, таким образом, в священной и совершенно императивной для каждого истинного мусульманина «войне за ислам», «во имя ислама», «во имя Аллаха». Высшая санкция на эту борьбу, которая будто бы дана самим Аллахом, оправдывает в глазах фанатиков любые действия, любые, даже самые жестокие и бессмысленные террористические акты. Иррационализация «всемирной борьбы за ислам» приводит и к иррационализации терроризма, который из инструмента решения конкретных и рациональных политических задач превращается в самоцель, в чистое насилие, в способ обретения вечного блаженства. Психология терроризма и конкретного террориста основывается в этом смысле на традиционном наборе религиозных символов, таких, например, как грех и рай. Как отмечает С. Василенко, «одним из опорных тезисов в диалоге с обрабатываемым человеком является тезис о том, что ни в коем случае нельзя верить в то, что существует такой грех, который не может быть перекрыт праведным поступком еще при жизни мусульманина. Очевидно, что многие моджахеды, если не большинство, до прихода в бандформирования совершили множество преступлений, которые, с точки зрения Корана, однозначно закрывают им дорогу в рай». По словам К. Новикова, «пример высокой жертвенности вкупе с обещанными 70-ю девственницами в райских кущах становится привлекательным для части идеалистически настроенной мусульманской молодежи».

Деятельность террористов, которую некоторые жители северокавказских республик склонны героизировать, представляет собой весьма опасный пример для подражания. Лидеры боевиков, обращающиеся к массам с проникновенными проповедями, могут стать кумирами для молодежи. Наличие мощной идеологической базы, отвечающей как религиозному, так и социальному самочувствию определенных групп населения, становится очень опасной возможностью для формирования новых коллективных идентичностей, фундированных на идеалах «глобального джихада» и реализации универсального исламистского проекта.

Неуклонный рост влияния ваххабитов и ваххабитской идеологии в Северокавказском регионе указывает на то, что упомянутые идеалы являются значимой ценностью не только для маргиналов, но и для части вполне «нормального» населения. Как отмечает Т. Черниенко, «ваххабизм сегодня – немногочисленная секта, но она является той идеологической платформой, которая отвечает чаяниям сотен миллионов мусульман, проживающих в разных частях планеты и подверженных протестным настроениям. Эти настроения, подпитываемые не только пропагандой изнутри, но и геополитическими факторами извне (войны на Кавказе, в Ираке, в Афганистане и т.п.), растут из года в год в геометрической прогрессии, что пропорционально увеличивает число потенциальных приверженцев данной идеологии».