Россия и мусульманский мир № 2 / 2017

Следует, однако, отметить и те аспекты российской политической действительности, которые создают потенциальную уязвимость для технологий «цветных революций»:

1) отсутствие четко сформулированной государственной идеологии и «конечной цели» общественно-политического развития, нестабильность приоритетов текущего политического курса;

2) отсутствие диверсификации экспорта по товарному ряду (поскольку под диверсификацией экспорта имеется в виду расширение ассортимента товаров и услуг, которые государство готово предоставлять на внешних рынках, а не только разветвление нефте- и газопроводов на различных направлениях), зависимость от зарубежных технологий и промышленной продукции (в том числе в области станко- и приборостроения, энергетического машиностроения, производства оборудования для освоения месторождений и арктического шельфа), что делает национальную экономику чрезвычайно уязвимой для внешних воздействий и перепадов спроса на рынке энергоресурсов;

3) отсутствие специального органа по мониторингу социальной сетевой активности в Интернете, а также несовершенство законодательства в сфере интернет-регулирования;

4) отсутствие межведомственного взаимодействия на основе четко разработанной концепции и стратегии поддержания политической стабильности;

5) сохраняющееся засилье проамериканской и в целом прозападной массовой культуры в СМИ, осуществляющих свою деятельность и вещание на территории Российской Федерации. Также нет в достаточной степени проработанного контроля над деятельностью некоммерческих организаций, совместных коммерческих предприятий, НКО и правозащитных движений в плане контроля их источников финансирования.

В целом же можно сделать следующие выводы. В условиях современных российских политических реалий проведение «цветных революций» по англосаксонской схеме маловероятно в силу отсутствия необходимых для такого проникновения «лакун» в государственной политике. При этом осуществление мер по обеспечению политической стабильности реализуется в России на основе адаптивной модели с элементами консервативного подхода к пресечению наиболее серьезных угроз национальной безопасности. Также резкий переход от адаптивной модели к консервативной сам по себе может привести к социальным волнениям, в силу чего государство действует умеренно и осторожно в направлении ужесточения контроля над внешними факторами дестабилизации.

Литература

1. Карпович О.Г., Манойло А.В. Цветные революции. Теория и практика демонтажа современных политических режимов. – М.: ЮнитиДана; Закон и право, 2015.

2. Манойло А.В. Цветные революции и технологии демонтажа политических режимов // NB: Международные отношения. – 2015. – № 1. – С. 1–19.

3. Федякин А.В. Реализация национальных интересов как стратегический приоритет современной российской политики // Вестник Российской нации. – 2014. – № 6. – С. 110–132.

4. Федякин А.В. Справедливое и сильное государство в образе России // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. – 2009. – № 3. – С. 28–36.

«Вестник Российской нации», М., 2016 г., № 5, с. 224–235.

Политический дискурс ислама в XXI веке

Ш. Сулейманова,

доктор политических наук, профессор кафедры общественных связей и медиаполитики факультета журналистики Института государственной службы и управления, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации

Актуализация социокультурных различий на современном этапе акцентировала значимость религиозного фактора в политике. Религия одновременно выступает для различных политических стратегий в качестве легитимирующего основания. Повышение значимости как субъектов политического процесса, религиозных и квазирелигиозных организаций и включение религиозных интенций в публичную политику, мультиплицирование крайних форм поведения демонстрируют видоизменение традиционной системы угроз, дестабилизирующих социально-политическую ситуацию.

Различные политические акторы используют религиозный фактор как ресурс для достижения политических целей, а также и в политической риторике, в различных значениях предопределяя и диверсификацию деятельности политических субъектов. Возможность использования понятия «религиозный экстремизм» предстает в данном контексте как одна из форм экстремистской деятельности, содержание которой всегда направлено на достижение господства одних субъектов над другими.