Россия и мусульманский мир № 3 / 2017

Недавно возникла новая версия на основе посемейных списков жителей Ичкеринского округа24, составленных в 1867 г. Авторы этой версии считают, что Кунта-Хаджи родился в 1815 г. Однако обоснование и этой даты сомнительно. Вряд ли в 1867 г. мог быть точно установлен возраст родственников и односельчан Кунта-Хаджи. Ведь эти списки не были составлены на основе метрических данных и были весьма примерными. Кроме того, с большим трудом верится, что полиция, под надзором которой Кунта-Хаджи находился в Устюжно, могла ошибиться на 15–25 лет, определяя его возраст.

Последняя версия даты рождения Кунта-Хаджи, оказывается, была необходима, чтобы провести в 2015 г. торжественные мероприятия. Но ведь 15 лет тому назад в столице Республики Ингушетия г. Магасе уже были проведены юбилейные мероприятия, посвященные 200-летию со дня рождения Кунта-Хаджи. Непонятно, для чего создавать такого рода коллизии?

Для краеведов, историков определение точных дат выдающихся личностей, в том числе религиозных, является частью важной исследовательской задачи. Однако ее решение требует научного подхода, четкого анализа фактов, их сопоставления, минимизации мифологических, фольклорных сюжетов, исключения конъюнктурных соображений.

Последователи Кунта-Хаджи не признают факт его смерти. Они считают, что он жив и вернется к своим последователям, хотя в дореволюционных архивах имеются документы, указывающие на то, что он умер. Сегодня его последователи даже считают, что пришло время его возвращения, что подтверждается соответствующими знаками-признаками (чеч. – билгалонаш). Одним из них считается установление единства между всеми вирдами (ответвлениями) последователей тариката Кадирийа в Чечне.

Тот факт, что о Кунта-Хаджи стали говорить, достаточно много писать, что к его личности проявляют значительный интерес представители духовенства, исследователи, краеведы, педагоги, политики, – отрадное культурное явление. При этом хотелось бы, чтобы краеведы, любители истории в своих публикациях придерживались научной этики. Например, то ли по ошибке, то ли осознанно неверно указываются авторы некоторых работ.

Так, в Грозном на чеченском языке издана книга «Сын Киши – Кунта-Хаджи»25. Ее содержание состоит из произвольно соединенных текстов разных авторов. Некоторые из них первоначально написаны на русском языке, но в книге опубликованы на чеченском, имеются в тексте и чеченские назмы (духовные песни). В ней немало ошибок грамматического и стилистического характера. Хотя тексты, включенные в книгу, принадлежат разным авторам, в качестве автора проекта, т.е. самой этой книги, указан Л. Яхъяев26. Другой пример. В оглавлении книги «Шейх, устаз, овлия Кунта-Хаджи Кишиев»

27 в качестве автора параграфа «Нравственно-гуманистическое учение шейха Кунта-Хаджи Кишиева» указан М.С. Барахоев. На самом деле эта статья написана автором данной статьи и была опубликована в газете «Сердало».

Тарикат Кадирийа в Чечне: Предпосылки появления и особенности распространения

В конце Кавказской войны, когда движение Шамиля потерпело поражение от русских войск, были жестоко разорены горские селения, а чеченцы оказались на грани физического уничтожения, в Чечне появляется малоприметный, но удивительный человек. Он порицал войну, насилие, призывал к миру, терпению. Это был шейх Кунта-Хаджи Кишиев, чеченский аскет и мистик, основатель тариката Кадирийа на Северном Кавказе. Он не был воином, никогда не брал в руки оружие. Его образ жизни и поведение никак не коррелировали с политикой воинственных мюридов Шамиля, которые объявили газават.

Тарикат Кадирийа, который Кунта-Хаджи распространял среди чеченцев, в конце Кавказской войны, благодаря царским военным чиновникам, получил название «зикризма». А.П. Ипполитов, царский офицер, наблюдавший за движением Кунта-Хаджи, называет его «главой секты зикристов», а его учение считает фанатическим, проповедуемым народу легковерному, восприимчивому и воинственному. Он пишет: «…обряды этого учения сопровождались иступленною пляскою, пением и криками, а потому Шамиль, нашедши его противным религии, немедленно прекратил сборы зикристов и строго воспретил Кунта его проповеди»28.

Это обстоятельство принудило Кунта-Хаджи отправиться в паломничество в Мекку, откуда он писал письма своим сторонникам с наставлениями, как исполнять религиозные обряды.