Россия и мусульманский мир № 6 / 2016

24. Сейфетдинов Р.Х. Подготовку специалистов по исламоведению обсудили эксперты в СПбГУ // Ислам в современном мире. – 2015. – № 3. – С. 219–221.

25. Хайретдинов Д.З. Московская Соборная мечеть: История возникновения // Ислам в современном мире. – 2015. – № 3. – С. 17–32.

26. Хайретдинов Д.З. Основные тенденции развития мусульманских образовательных учреждений России // Евразия: Духовные традиции народов. – 2012. – № 3. – С. 47–49.

27. Якупов В. К пророческому исламу. – Казань: Иман, 2006. – 454 с.

28. Ярлыкапов А.А. Исламское образование на Северном Кавказе // Исламоведение. – 2014. – № 1. – С. 104–106.

29. Redkin O.I., Bernikova O.A. Problems of the Arabic OCR: New Attitudes // Proceedings of the 2013 International Conference on Artificial Intelligence. – Las Vegas, USA, 2013. – P. 777–782.

«Ислам в современном мире», М., 2015 г., т. 11, № 4, с. 47–62.

Идеология и сеть

О. Яницкий,

доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Института социологии РАН

Каждый раз после очередной террористической атаки или конфликта со смертельным исходом, повлекших гибель десятков или сотен невинных людей, мир взрывается потоком дебатов. Но это дебаты a posteriori. Как правило, на этих публичных площадках обсуждаются известные вопросы: кто виноват, кто с кем и против кого, что теперь делать и т.п. Дискуссии касаются в основном глобальных и региональных проблем (к примеру, популярное ТВ-шоу «Право голоса» на канале ТВЦ). Гораздо реже или почти никогда (я отслеживаю эту и подобные передачи с середины 2014 г.) не обсуждается связка «идея – сеть – террористический акт», т.е. связь идеологического обоснования или оправдания того или иного вмешательства одной стороны (державы, их альянса или же никем не признанного радикального движения) в дела других стран или регионов и конкретного инструментария этого вмешательства (военного, экономического или иного). Кроме того, и западная, и российская публика привыкла к тому, что массовые опросы все им объяснят, а СМИ расскажут, как надо себя вести в критических обстоятельствах. Поэтому даже массовый наплыв мигрантов из Африки и стран Ближнего Востока жители Парижа и других европейских городов поначалу восприняли без энтузиазма, но относительно спокойно. Обыватели привыкли жить в настоящем, не слишком задумываясь о радикальных переменах в современном мире. Отрезвление пришло несколько позже.

Между тем идеология и структуры коллективного или индивидуального радикального социального действия тесно связаны. Напомню, что идея достижения «светлого коммунистического будущего» и ей подобные всегда сопровождались конкретной целью: разрушить до основания старый мир далеко не мирными средствами. Инструмент разрушения – социальные сети – всегда широко использовались, достаточно вспомнить историю революционно-демократического движения России в XIX в. И сегодня не важно, какая именно технология для этого применялась: проводники, проповедники, миссионеры, странники, просто тайные агенты или, как сегодня, террористическая сеть, существующая до поры до времени в мирном обличье.

Что такое террористическая атака в общем виде? Во-первых, это всепроникающий риск, ибо нет ни фронта, ни тыла. Во-вторых, этот риск почти всегда непредсказуем или предсказуем в общем виде (например, «ожидаются акты терроризма», но где и когда именно, никто сказать не может). Эти атаки осуществляются малыми мобильными или же, напротив, глубоко укорененными в местной социальной среде группами или одиночками. Фактически эти атаки – новая форма guerilla, скрытой городской партизанской войны. В-третьих, акции – удар по людям, среде их обитания, по коммуникациям жизнеобеспечения. В-четвертых, эти атаки рассчитаны на медийный мультиплицирующий эффект: террористы, нанеся удар по десятку людей, повергают в панику сотни и тысячи. В-пятых, эти атаки эффективны в условиях массового общества, когда массы людей скапливаются в аэровокзалах и станциях метро, на стадионах и концертных площадках. В-шестых, это «мгновенная война» с длительным поражающим эффектом. Пока что ответ на нее – либо военное или чрезвычайное положение, либо акции массовой солидарности. Но сегодня массовые действа типа «возьмемся за руки, друзья» уходят в прошлое. В-седьмых, массовый террор – это война «здесь и сейчас». Поэтому нужны как немедленный ответ на нее, так и долгосрочные прогнозы. Но социальное прогнозирование как наука у нас почти исчезло.