Россия и последние войны ХХ века

И, в довершение всего, предполагалось создание «запретных воздушных зон» по аналогии с теми, что существуют в Ираке; зоны эти должны были охватить не только все воздушное пространство над Косово, но еще и 25-километровое пространство вдоль административной границы края за его пределами на территории Югославии. Последней же в 10-дневный срок с момента подписания соглашения предписывалось вывести за обозначенные пределы все самолеты, радары, ракеты «земля-воздух» и артиллерию ПВО [972]. Ясно было, что в случае обнаружения этих объектов силы НАТО будут действовать так же, как и в Ираке — то есть бомбить. Короче говоря, Югославию самым грубым образом, настаивая на «пакете», толкали либо к безоговорочной капитуляции, либо провоцировали на отказ, который должен был стать поводом к новой операции «Кара».

На этом фоне выбранная Россией позиция «делания голубых глаз» выглядела более чем двусмысленной. К тому же ей еще задолго до операции НАТО в Косово указали ее место. В последнем за 1996 год номере бюллетеня «НАТО ревю» была опубликована статья министра иностранных дел Бельгии Э. Дерике, где прозвучали такие, особенно весомые после событий весны-лета 1999 года, слова: «Война в бывшей Югославии [973] показала нам, что при определенных условиях единственный эффективный подход — это взять на вооружение политику «железного кулака в бархатной перчатке». Только НАТО способно работать этим «железным кулаком». А потому, по словам Дерике, Альянс «будет играть все возрастающую роль в операциях по поддержанию мира и по регулированию кризиса… создавая стабильность на всем континенте» [974].

Иными словами, уже за три года до агрессии в Косово была четко обозначена перспектива выхода за пределы юридической зоны ответственности НАТО.

Одновременно высказался журнал «Экономист»: «С Россией, которая, по крайней мере сейчас, лишена дееспособности, больше нечего обращаться в мягких перчатках». Проще сказать, с ней предлагали «не щепетильничать», будучи вполне уверенными — увы, не без основания, — что она не сумеет и даже всерьез не попытается воспрепятствовать претворению в жизнь того курса, о котором Хавьер Солана объявил еще в 1998 году. Говоря о новой концепции блока, которой предстояло быть объявленной к его 50-летию [975], он заявил, что эта концепция восполнит «пробел в Уставе ООН, который не предусматривает военных интервенций по гуманитарным причинам». А раз он такие вопросы не решает, то резолюции СБ и не нужно!

А еще раньше, на заседании министров обороны стран Альянса в Виламоуре [976], Уэсли Кларк потребовал направить ультиматум Милошевичу. Уже тогда было известно, что в апреле 1999 года в Вашингтоне будет одобрена новая стратегическая концепция НАТО. Ко времени встречи в Виламоуре американские подводные лодки уже заняли свои позиции в Средиземном море, и было разработано 5 сценариев военной операции в Косово.

Чрезвычайную активность в том же 1998 году проявил министр обороны ФРГ Фолькер Рюе, в августе заявивший в интервью журналу «Шпигель» [977], что Германия направит для карательных операций свои «Торнадо». И что натовская операция начнется даже вопреки возражениям России: «Мы не имеем права позволить, чтобы Россия в Совете Безопасности ООН все заблокировала».

Этот аспект, связанный с СБ, как-то прошел у нас незамеченным, а между тем он очень важен, ибо одной из целей балканской операции и было упразднение де-факто — с последующим де-юре — существующего СБ, отражавшего послевоенное соотношение сил в мире и уже не соответствующего нынешнему. Об этом заявил во время войны в Косово немецкий политолог русского происхождения Александр Рар, выступая по Радио России в программе «Персона грата». А в мае 1999 года в Толедо крайне жестко высказался министр обороны Испании Эдуардо Серра: «Страна, которая так ослабела, что утратила способность действовать как великая держава, использует свое право вето в ООН всем во вред , чтобы доказать, что она еще как бы сверхдержава».

Горькая ирония ситуации заключается, однако, в том, что в период, предшествовавший агрессии, да и в ходе переговоров в Рамбуйе Россия действовала вяло и невнятно, что окончательно укрепило «богов войны» в мысли о ее слабости. Торжественное обещание президента Ельцина: «Бомбить Косово мы не позволим!», разумеется, никто не принял всерьез. Ни эффектная «петля Примакова», ни экстренное заседание СБ ООН по Косово 25 марта 1999 года, созванного по просьбе постоянного представителя России С. Лаврова, на котором ее поддержали Китай [978], Намибия и Бразилия [979], уже не могли ничего изменить. Свою главную ошибку Россия уже совершила 29 января, когда поддержала ультиматум, выдвинутый Контактной группой по бывшей Югославии враждующим в Косово сторонам: в течение 7 дней начать переговоры в Рамбуйе и в 21 день заключить мирный договор.