Россия и русские в мировой истории

Австро-Венгрии полностью подчинить себе балканских славян. Предтечей мировой войны стала череда кризисов на Балканах — Боснийский кризис 1907–1909 годов и Балканские войны 1911–1912 годов. Из этого периода можно извлечь некоторые уроки.

Напрасно И. Аксаков заплакал, узнав, как на Берлинском конгрессе были «откорректированы» положения Сан-Стефанского прелиминарного мира и Болгария была разделена. Напрасны были и дипломатические труды графа Игнатьева — русского посла в Константинополе, убежденного славянофила и, прежде всего, болгарофила, ошибочно полагавшего Болгарию будущим стержнем русского влияния и политики на Балканах и сконцентрировавшего все усилия русской дипломатии на болгарском вопросе в ущерб Сербии. Американский историк русской политики этого периода Маккензи считает стратегию графа Игнатьева не просто проболгарской, но даже почти антисербской[222]. Болгарский кризис 1885–1886 годов, провозглашение воссоединения обеих Болгарии не сулили России исполнения ее чаяний. К этому моменту австрийская стратегия через своего ставленника Стамбулова уже привела к переориентации Болгарии, которая в правление Фердинанда Кобургского была окончательно вовлечена в орбиту австро-германской политики, затем участвовала в Первой мировой войне на стороне этого блока, а в 1941 году присоединилась к Тройственному пакту. Болгарская народная память сохраняла свою реальность в течение нескольких поколений, и болгарских солдат не ставили на русский фронт, но в будущем едва ли способна сдерживать прозападную политику болгарской либеральной элиты.

Иной опыт можно извлечь из упования на Запад Сербии. События после Берлинского конгресса проявили просчеты русской стратегии и дипломатии, мало уделившей внимания сербскому вопросу, не поддержавшей прошение о присоединении к Сербии Приштинского вилайета и фактически предложившей Ристичу примириться с австрийскими требованиями. Отставка И. Гарашанина, автора «Начертания» — идеи объединения сербских земель и главного вдохновителя Балканского союза, свидетельствовала о повороте Сербии в австрийскую орбиту, к чему ее, по мнению Сетона-Уотсона, подтолкнула российская политика. Он признает, что это движение было усугублено личным фактором, так как «князь Милан, которому не хватало ни принципов, ни чувства меры, добровольно превратился в простого вассала Габсбургов», и его политика, как весьма сожалеет Сетон-Уотсон — сторонник сохранения сербохорватов в Дунайской монархии, перестроенной на принципах триализма, «скомпрометировала австрофильское течение в сербских политических кругах, которое при более искусном государственном мышлении могло бы в конечном счете возобладать»[223]. Проавстрийская династия Обреновичей даже пошла на заключение неравноправного договора с Австрией, который практически устанавливал над ней протекторат, но санкционировал «расширение южных границ Сербии» — речь шла о вардарской Македонии, предмете раздора с Болгарией. Венский двор применил советы Энгельса (нацеливать поляков на русских с тем, чтобы западные польские земли достались Германии).

Печальным для славян результатом стала лишь сербо-болгарская война, отголоски которой чувствовались и в годы обеих мировых войн XX столетия, и в его конце. Однако расчеты на решение сербских проблем с помощью Австрии неизбежно, провалились, ибо национально-историческая задача сербов — объединение в едином государстве — была совершенно неприемлема для Запада как сегодня, так и 150 лет назад. Австрия сама лелеяла цель реализовать Drang nach Sliden, важную и давнюю задачу австро-германских интересов — выход к теплому Средиземному морю. Когда после смены династии и восстановления на престоле Карагеоргиевичей Сербия повернула в сторону России, Австрия поспешила с давним прожектом — «включением» сербских областей Балкан в Габсбургскую империю при перестройке ее на принципах триализма или федерализма, чему всячески сопротивлялись антиславянские венгерские круги, которые, как сожалеет Сетон-Уотсон, «в течение более 40 лет монополизировали австрийскую политику и блокировали любое развитие»[224]. Это направление возглавил наследник престола эрцгерцог Франц-Фердинанд.

Глава 7 Проект XXI века в итогах века XIX