Россия и современный мир №1 / 2014

Следует ли из этого сделать вывод, что проблемы выбора внешнеполитического курса в обозримом будущем останутся на периферии общественного внимания? Может ли в ближайшее время сформироваться спрос на новые идеи и подходы в области международных отношений? И не получится ли так, что уделом экспертов и аналитиков останется лишь комментирование решений, принимаемых за кремлевской стеной? Вклад в поиск ответов на эти вопросы призвана внести настоящая статья.

Изменение социального ландшафта и эмансипация групп интересов

Устойчивость и востребованность внешнеполитических идей напрямую определяются интересами влиятельных групп во власти, бизнесе и обществе, и артикуляцией этих интересов в публичном пространстве. В постсоветскую эпоху появились принципиально новые группы интересов, которые на протяжении 1990-х годов вполне успешно осваивали публичное пространство, начиная с массмедиа. Воссоздание вертикали власти не означало устранения групп интересов – напротив, происходила их дальнейшая консолидация. Однако формы артикуляции и механизмы согласования различных интересов и разрешения конфликтов существенно изменились, будучи в период путинского президентства тесно привязанными к власти. Пожалуй, наилучшим образом специфику этой ситуации описывает предложенная Ю.С. Пивоваровым метафора «властной плазмы», способной объединять даже несоперничающие друг с другом кластеры российской элиты на основе специфического регулирования отношений «власть–собственность». Именно в этой аморфной субстанции разрешаются и возникают вновь конфликты между основными группами интересов [12, с. 162–167]. «Властная плазма» служит питательной средой для дальнейшего структурирования и дифференциации групп интересов, часть из которых имеет уже вполне определенные геоэкономические и геополитические предпочтения (постсоветское пространство, Европейский союз, США, Китай и страны АТР). Проблема заключается в артикуляции этих предпочтений.

Протестные выступления зимы 2011–2012 гг., их спад и последовавшая затем перегруппировка сил правящей корпорации свидетельствуют о том, что «властная плазма» как механизм политико-экономического управления и «разруливания» конфликтов перестает устраивать многие влиятельные силы, равно как и массовые группы, на которые эти силы хотели бы или могли бы опереться. Разрешение политического кризиса, сопровождавшего президентскую избирательную кампанию, на основе проведения политической реформы и постепенного демонтажа вертикали власти могло бы создать благоприятные условия для эмансипации основных групп интересов, их перехода из состояния «властной плазмы» к полноценному существованию в публичном политическом пространстве. Однако фактическое развитие внутриполитических процессов после начала третьего президентского срока В.В. Путина представляет собой иной, консервативный тренд, характеризующийся использованием более эффективного политического инструментария для сохранения и укрепления существующего режима.

Следует подчеркнуть, что большее разнообразие политтехнологических инструментов и повышение эффективности методов контроля внутриполитических процессов со стороны власти отражают, главным образом, ситуативные обстоятельства, связанные с недостаточной сплоченностью, идеологической гетерогенностью, узостью социальной базы и дефицитом лидерства оппозиционных сил. Вместе с тем продолжают нарастать фундаментальные макросоциальные изменения, связанные с укреплением российского среднего класса и формированием его идентичности. Первым проявлением этих изменений были демонстрации на Болотной площади и проспекте Сахарова.

По всей видимости, в ближайшие годы российский средний класс, как и другие крупные социальные группы, еще не будет в состоянии сформировать четкий запрос на то или иное направление внешней политики. Скорее, этот запрос останется размытым и внутренне противоречивым, в чем-то отдаленно напоминающим весьма эклектичные внешнеполитические устремления тех широких слоев американского общества, на которые сегодня опираются оппоненты президента Обамы, в том числе пассионарии из «партии чаепития». В Америке, однако, элитарные группы способны гибко реагировать на запросы широких слоев, сопрягать их с интересами бизнеса, военно-промышленного комплекса, различных меньшинств и т.д. Группы российской элиты, погруженные во «властную плазму», варятся в собственном соку, не испытывая (до последнего времени) сильной потребности во взаимодействии с массовыми группами. В конечном счете речь идет о качестве нынешней российской элиты, о степени ее укорененности в современном российском обществе и об осознании ответственности перед этим обществом.