Россия и становление сербской государственности. 1812–1856

Хатт-и шерифы 1830 и 1833 гг. юридически закрепляли положение, существовавшее в стране с 1815 г., и стали важными вехами в развитии сербской независимости. Ряд югославских историков, исследовавших период национального возрождения, считают, что с предоставлением хатт-и шерифов сербская революция была завершена. Впрочем, вопрос об окончании революции уже многие годы является дискуссионным: некоторые авторы ограничивают революционные годы Первым и Вторым сербскими восстаниями, тогда как Р. Люшич указывает другую дату – 1835 г.[195], когда был принят Сретенский устав. Есть и такие историки, которые завершение сербской революции относят к 1849, 1877–1878 и даже 1918 г. Как видим, исследователи предлагают разные концепции революционного процесса, отождествляя его или с периодом вооруженной борьбы, или же с социально-экономическими и политическими преобразованиями, осуществленными в течение одного из указанных выше хронологических отрезков.

Предоставление Сербии соответствующих документов стало возможным лишь после продолжительной борьбы российской дипломатии за претворение в жизнь условий Бухарестского договора, Аккерманской конвенции и Адрианопольского мира. Во всех этих актах Россия закрепляла право сербского народа на самоуправление в рамках Османской империи. Не принимая во внимание напряженную подготовительную работу российской дипломатии, невозможно оценить все значение полученных сербами документов и широту предоставляемых им свобод. Международно-правовое признание Сербии в качестве автономного государства явилось важным шагом в деле национального освобождения, укрепления институтов государственной власти и консолидации сербского общества.

Глава II. Русско-сербские отношения в 30-х гг. XIX в.

1. Внешняя политика России на Балканах в начале 30-х гг. XIX в.

Восточный вопрос начала 30-х гг. XIX в. занимал во внешней политике России не менее важное место, чем в предыдущий период. Проблема политического преобладания в православных провинциях Османской империи, а также в стратегически и экономически важном регионе средиземноморских Проливов по-прежнему не сходила с повестки дня российского правительства.

После победоносного завершения Русско-турецкой войны 1828–1829 гг. политический авторитет России среди балканских народов, в Османской империи, а также в странах Западной Европы значительно возрос. Лидеры ведущих европейских держав считали, что международное равновесие серьезно нарушено в пользу России, и искали способы «исправления» сложившейся ситуации. Балканские народы с надеждой смотрели на Россию, именно с ней связывая свое окончательное освобождение от османской зависимости. Сама империя Османов была значительно ослаблена после военного поражения – она должна была выплатить России значительную сумму военной контрибуции и мириться с присутствием русских войск в Дунайских княжествах вплоть до полного погашения денежных обязательств. Турецкое правительство искало мира с недавней противницей и ради этой цели было готово на дополнительные уступки.

Безусловно, положения, зафиксированные Адрианопольским миром, мало отвечали интересам русской внешней политики – приобретения России могли бы быть более значительными. Однако, делая выбор между сиюминутными успехами в Турции и перспективой долгосрочных отношений с европейскими державами, российские власти отдали предпочтение последним. Опасаясь негативной реакции европейских стран, российские политики не допустили взятия Константинополя и выхода своей армии на берега Босфора. Одно лишь ожидание этого события вызвало панику в западных кабинетах, готовых в случае надобности вмешаться в военный конфликт на стороне Турции. Российское правительство сочло более безопасным для себя вовремя остановиться и в какой-то степени пренебречь геополитическими интересами державы ради сохранения общеевропейского мира.