Россия и становление сербской государственности. 1812–1856

Начиная свой поход в Венгрию, российское правительство выступило против дестабилизирующего европейский порядок влияния революции, откликнувшись на настойчивые просьбы о помощи со стороны австрийских властей. Объективно действия русской армии помогли не только сохранению целостности Габсбургской монархии, но и явились поддержкой военных выступлений воеводинских сербов, несмотря на то что отнюдь не имели подобной самостоятельной задачи. Воеводинские сербы добились признания своего воеводства, хотя и не были определены его границы, не принят устав и не выбран воевода. В ноябре 1849 г. М. Ф. Раевский обращал внимание Синода на тяжелое положение православной церкви в Воеводине: «Храмы Божии… поруганы, святые иконы разбиты, утварь растащена, в алтарях наделаны конские стойла. Священники в цепях после жестоких мучений ввергаются в темницу, жены и дети их определяются к позорным работам»[527]. По совету Раевского патриарх Раячич в 1850 г. также обратился в Синод с просьбой оказать помощь пострадавшему краю для восстановления церквей. В течение года в русских приходах шел сбор средств в пользу воеводинцев. На эти деньги было восстановлено более 100 православных церквей и некоторое количество школ[528].

Военное выступление воеводинских сербов, направленное на завоевание автономных прав внутри Венгерского королевства, объективно способствовало укреплению Австрийской монархии, став составной частью контрреволюционной войны, объединившей легитимистские действия России и Австрии. Противоречивость подобных обстоятельств не позволяет дать однозначную оценку событий и роли в них как воеводинцев, так и сербов из княжества. Можно лишь сказать, что, несмотря на то что именно в революционные годы в самой Сербии наиболее широкое распространение получили идеи всесербского объединения в одно государство, ведущие политики княжества не ставили перед собой непосредственной задачи воспользоваться движением воеводинцев для включения их в общую южнославянскую державу. Внешнеполитические обстоятельства и позиция ведущих европейских государств по отношению к проблемам европейской Турции в тот момент не способствовали успешной реализации объединительных проектов. Эти идеи, уже пустившие глубокие корни в самых разных уголках балканских владений Османской империи, населенных южными славянами, были реализованы в гораздо более поздний период.

2. Деятельность российских консулов в Сербии накануне Крымской войны. Планы российского правительства по привлечению сербов к военным действиям

40-е годы XIX в. завершились рядом европейских революций, в которые частично были вовлечены и славянские народы Османской империи. Начало 50-х гг. Европа встретила с грузом нерешенных международных проблем, что не замедлило проявить себя. Одной из них был спор о Святых местах. Уже в отчете российского МИД за 1850 г. Нессельроде указывал на то, что «Святые места на Востоке сделались предметом усиленных притязаний латинских держав». Причем «исходною точкою… и главным руководителем» политических процессов, ведших к международной нестабильности, выступила Франция. В 1850 г. в Париже была издана брошюра о Святых местах, ее автор Боре стремился доказать, что «изгнание из Палестины греков… есть дело священной необходимости для Франции, которая в этом новом Крестовом походе обязана стать во главе католиче ских народов»[529].

Осуждая Францию, Нессельроде не снимает некоторой вины с России, которая, по его мнению, заключалась в пассивности православных священнослужителей Иерусалима, пренебрегавших, в отличие от их католических коллег, просвещением и образованием паствы, а также привлечением молодежи. Контуры будущего международного конфликта уже вполне отчетливо просматриваются в этих первых взаимных обвинениях на религиозной почве. Однако это было лишь верхушкой айсберга; главная причина противоречий лежала во внешнеполитической сфере, где по-прежнему проблема Ближнего Востока и европейской Турции занимала первостепенное место. Здесь интересы России сталкивались прежде всего с английскими. И хотя, по словам американского исследователя Голдфрэнка, русские и англичане научились к этому времени «терпеть» друг друга в Османской империи, а их посланники Стрэтфорд-Каннинг и Владимир Павлович Титов прекрасно уживались в Константинополе, напряженности в отношениях двух держав это не снимало[530]. Общий баланс сил европейских держав после 1848 г., по мнению того же автора, оставался прежним, с той лишь разницей, что влияние Франции в Европе возросло[531]. Главными соперниками оставались Россия и Великобритания, и этот факт лишь усугублялся тем, что Россия, наряду с Австрией, принадлежала к «контрреволюционному» крылу концерта держав, тогда как Англия, поддерживаемая в данной ситуации Францией, служила олицетворением либеральных преобразований.