Россия и становление сербской государственности. 1812–1856

Поскольку работа над Уставом продолжалась, Милош, не имея возможности противостоять этому, попытался извлечь из нового законодательства максимум личных выгод. Князь пригласил из Австрии двух юристов – В. Лазаревича и Й. Хаджича[278]. Они должны были выработать новые законы для княжества, причем Милош в специальном послании высказал им свои требования в этой области. Проект Устава, над которым трудились Лазаревич и Хаджич, провозглашал: «Сербия есть княжество, во внутреннем правлении своем свободное»[279]. Князь должен управлять всеми внутренними делами наряду с учреждаемым княжеским Советом. Скупщина остается традиционным органом народного представительства. Пытаясь взять под контроль разработку Устава, российский кабинет претворял в жизнь свои планы по устройству княжества. По замечанию И. С. Достян, Устав должен был регламентировать лишь административную жизнь Сербии, исключив все статьи политического характера[280]. Но сугубо административная реформа не могла удовлетворить старейшин, которые ждали преобразований во властных структурах. Члены Совета – Ефрем Обренович, Стефан Стефанович, Илья Милутинович, Лазарь Феодорович, Миленко Радойкович и Павел Станишич направили Ващенко письмо, в котором изложили свои претензии к Милошу. «Для князя нашего нет ничего священного: присяга его в соблюдение Устава 1835 г., словесное его обещание князю Долгорукому в 1837 году и самый указ его того же года, также и письменное обещание императорскому министерству об установлении в Сербии законного порядка – все нарушено князем Милошем», – жаловались сенаторы[281]. Они указывали на то, что князь отдает предпочтение советам английского консула, а переписка его с английским представителем в Константинополе ведется с явным нарушением таможенных законов, не проходя необходимых карантинных мер. Сенаторы свидетельствовали о следующих злоупотреблениях князя: «Сербские старейшины без всякой надобности сменяются либо перемещаются из одного места в другое, а люди неспособные возводятся на степени, коих не заслуживают; преданные покровительнице России – угнетаются и бывают преследуемы князем; народная казна… растрачивается… князь ведет явную и тайную переписку с английскими агентами… духовенству препятствует князь в отправлении церковных и консисториальных действий… карантинные правила и законы князь сам нарушает»[282].

Постоянные жалобы на возросшее влияние англичан отражали реальные изменения во внутриполитической жизни Сербии. Милош избегал встреч с Ващенко, которому приходилось для решения некоторых вопросов ездить к нему из Белграда в Крагуевац. Ходжес уверял Милоша, что он «может управлять Сербиею по собственному благорассуждению, не допуская ни малейшего вмешательства в дела свои со стороны России»[283]. Депутаты в Константинополе получили указание князя ежедневно навещать лорда Понсонби, ссылаясь, в случае упреков российского посланника, на инструкции из Белграда. Личные отношения Милоша и Ващенко были плохими. Сербский князь не скрывал своего нежелания встречаться с представителем державы-покровительницы. Само право России на осуществление покровительства было поставлено Милошем под сомнение, он был готов, по его собственному утверждению, подчиниться новому Устав у, но не указаниям из России. Что касается упреков русской стороны в том, что князь отдает предпочтение общению с англичанами, то Милош объявил себя «вполне свободным иметь таковые (отношения. – Е. К.) не только с англичанами, но и с французами, австрийцами и всяким другим иноземным государством»[284]. Князь, безусловно, был введен в заблуждение утверждением Ходжеса о готовности Англии «защищать Милоша до последней капли крови».