Россия и война. О «национальной гордости» и пользе поражений

На Дунае русские недавно атаковали форт Мэчин, расположенный на одном из рукавов этой реки. Сюда подошел пароход и две канонерки, они были встречены ожесточенным огнем; канонерки, говорят, были потоплены, а пароход получил такие серьезные повреждения, что счел за лучшее поспешно ретироваться. Было три или четыре столкновения, частью между аванпостами у Калафата, частью между русскими постами на Дунае и небольшими турецкими отрядами, которые переправились через реку, рассчитывая застать их врасплох. Турки считают, что одержали верх во всех этих стычках. Можно только пожалеть о том, что турецкие иррегулярные войска, которые более пригодны для такого рода дел, чем для каких-либо других, не были значительно раньше использованы для более активного ведения этой малой войны. Эти войска вполне могли бы дать отпор казакам, они дезорганизовали бы неизбежно недостаточную, – поскольку она растянута на 300 миль, – цепь неприятельских аванпостов, расстроили бы русские планы, отлично вели бы разведку всех передвижений неприятеля и, при должной осторожности и смелости, одерживали бы верх в каждом столкновении.

Из только что полученных телеграфных сообщений явствует, что

«6 января турецкая дивизия силой в 15000 штыков с 15 орудиями атаковала укрепленную окопами позицию у Четате, недалеко от Калафата, и взяла ее приступом; русские потеряли 2500 человек; русское подкрепление, численностью в 18000 чел., направленное из Караулы, вынуждено было отступить, потеряв 250 человек».

Согласно другому сообщению, большая часть населения Малой Валахии восстала против русских; последние обложили Крайову.

Между тем Россия выбивается из сил, пуская в ход подкуп и запугивания во всех концах света, на границах Британской Индии, в Персии, в Сербии, в Швеции, в Дании и т. д. В Персии произошла размолвка между английским посланником и правительством шаха; последнее уже готово было уступить, но русский посол вмешался, стремясь не только возбудить гнев шаха против Англии, но и вовлечь его в активные враждебные действия против Порты и склонить его к объявлению войны туркам. Говорят, однако, что эти происки потерпели неудачу вследствие угрозы английского поверенного в делах г-на Томпсона покинуть Тегеран, боязни немедленного взрыва негодования персидского народа против России и прибытия из Афганистана посольства, которое пригрозило вторжением афганцев на персидскую территорию, если Персия заключит союз с Россией.

Тем временем множество русских агентов наводнило Сербию; они посещают местности и разыскивают лиц, в прошлом известных своей приверженностью изгнанной династии Обреновичей; заговаривая с одними о молодом князе Михаиле, с другими о его старом отце Милоше, они то внушают им надежду на расширение, при покровительстве России, границ Сербии, на образование нового королевства Иллирии, которое объединит всех, говорящих на сербском языке и ныне находящихся под властью Турции и Австрии, – то угрожают им, в случае сопротивления, вторжением несметных армий и полным порабощением.

Несмотря на эти непрекращающиеся интриги, России не удалось порвать узы, связывающие сербов с султаном. Напротив, в Белграде ожидают получения из Константинополя двух фирманов, один из которых упразднит все связи, существующие между Сербией и Россией, а другой – подтвердит все привилегии, признанные в разное время за сербским народом.

Далее, русское правительство активно вело переговоры в Стокгольме и Копенгагене с тем, чтобы побудить правительства Швеции и Дании стать на сторону России в надвигающемся европейском конфликте; основная цель, которую Россия преследует заключением союза с этими странами, это – добиться закрытия для западных держав проливов Зунд и Бельт. Все, чего она добилась до сих пор, это – заключения договора между Швецией, Данией и Пруссией о вооруженном нейтралитете и подготовки вооружений, явно направленных против нее самой.

В частных письмах из Швеции слышно ликование по поводу возможности возвращения Скандинавскому королевству герцогства Финляндского, так бессовестно захваченного Россией без объявления войны. Что касается Дании, то поведение – не народа, а двора – менее определенно. Ходят слухи даже, что нынешний датский министр иностранных дел подаст в отставку и будет заменен графом Ревентловым-Криминиль, человеком, известным своими тесными связями с петербургским двором.

Во Франции «слияние» орлеанистов и легитимистов имело, благодаря влиянию России, некоторый успех; между тем то же влияние всячески пускается в ход, чтобы разрушить entente cordiale, существующее между правительствами Англии и Франции, и посеять между ними недоверие. Некоторые парижские газеты, получающие деньги от г-на Киселева, пытаются возбудить подозрение в неискренности английского правительства, и мы видим, что в Англии газета, получающая деньги от г-на Бруннова, в свою очередь, ставит под сомнение искренность французского правительства. Другим ударом, направленным главным образом против западных держав, является запрещение Россией вывоза польского зерна.