Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II

Одной из таких «демонических» личностей, любивших покрасоваться перед друзьями, был, например, полковник Артамон Муравьев, принимавший активное участие в работе Южного общества и не раз публично предлагавший себя на роль цареубийцы. Николай I отозвался о нем однозначно: «Не что иное, как убийца, изверг без всяких других качеств». Сами декабристы на следствии называли его совершенно иначе: «фанфароном», «самохвалом, яростным более на словах, нежели в самом деле».

Когда речь зашла о реальном участии в бунте, Артамон Муравьев во всем слезно покаялся жене и по ее настоянию из дела вышел, чем крайне подвел Муравьева-Апостола, твердо рассчитывавшего на его полк.

На очной ставке Кюхельбекера и Пущина (оба хорошо известны как близкие друзья поэта Александра Пушкина) Кюхельбекер, хотя его никто за язык не тянул, заявляет следствию, что «14 декабря, когда его императорское высочество князь Михаил Павлович подъехал», Пущин спросил его, «может ли он ссадить князя из пистолета». На что «он мнимо и согласился, зная, что порох на полке смок». Как отмечают следователи, Пущин «показание сие решительно отверг». А Кюхельбекер упорно на своих показаниях зачем-то настаивал.

Конечно, помимо подобных заявлений, где немало инфантилизма, были и серьезные, политически аргументированные планы, ставившие своей целью ликвидацию императора. Однако характерно, что лидеры декабристов, признавая умысел, все без исключения категорически отрицали свою причастность к каким-либо конкретным шагам в этом направлении. Руководитель Южного общества, признав множество обвинений, и без того гарантировавших ему смертную казнь, тем не менее решительно опровергал факт создания некоего особого специального отряда из двенадцати цареубийц, хотя упоминания о планах Пестеля сформировать группу идейных «киллеров» содержатся в ряде показаний.

Сергей Муравьев-Апостол, декабрист, проявивший на допросах немалое мужество, беря на себя чужие грехи, так же категорически отказался от сомнительной чести быть убийцей. Каховский – единственный мятежник, осмелившийся 14 декабря пустить в дело свой пистолет и убивший столичного военного губернатора графа Милорадовича (тот подъехал к бунтовщикам, чтобы их урезонить), на следствии взять на себя ответственность даже за это преступление отказался, утверждая, что стрелял не он один. С еще большей решительностью он опровергал показания других заговорщиков, будто вызвался убить царя накануне событий на Сенатской площади.

У прежних участников дворцовых переворотов не было заранее продуманных планов убивать монарха, зато с избытком хватало убийц. У декабристов был замысел, но не нашлось ни одного человека, пожелавшего подобную идею реализовать.

Четырнадцатого декабря в создавшейся всеобщей суматохе восставшим представилось немало возможностей устранить Николая Павловича, но они этим шансом не воспользовались. Большинство декабристов так и не смогли решить для себя мучительный вопрос о допустимых средствах борьбы. Многие из них мечтали пожертвовать собой, но продолжали сомневаться в том, что имеют моральное право жертвовать другими.

Позже, возмущаясь суровостью приговора, вынесенного декабристам, многие критики Николая I обращали внимание на то, что большинство подсудимых виновно лишь в замыслах, а не в действиях. Это верно, но, как показали события, и замысел иногда стреляет. Четырнадцатое декабря 1825 года предопределило судьбу России надолго вперед. В этот трагический день и оппозиция, и власть переступили через запретную черту. Каховский, не осмелившись поднять руку на царя, убил Милорадовича. Власть на выстрел Каховского ответила картечью, сначала в воздух, а затем уже по восставшим.

Сам выстрел Каховского, кстати, был совершенно бессмысленным и нелепым. Он прогремел не для того, чтобы заставить оратора замолчать, а в тот момент, когда граф Милорадович, уже произнеся свою речь и не сумев переубедить декабристов, повернул лошадь, чтобы уехать с площади. Каховский выстрелил, как стреляет порой висящее на стене ружье. Просто потому, что оно было заряжено. Виноват замысел. Вышли стрелять, вот Каховский и выстрелил.

Одним словом, поговорка «Благими намерениями путь в ад выстлан» родилась не случайно. Данные о жертвах 14 декабря на Сенатской площади по разным источникам, как обычно, отличаются, но в любом случае эта цифра превышает тысячу, причем едва ли не большая их часть – мирные граждане (зевак там собралось немало). В том числе среди жертв – десятки детей. Тем, кто привычно героизирует и романтизирует декабристов, забывать об этом не стоит.

Самой власти решение стрелять также далось далеко не просто. Не только декабристам, но и Николаю пришлось мучительно решать вопрос о «средствах». Конечно, царскому правительству и прежде приходилось применять против бунтовщиков жесткие меры, но впервые власти противостояли столь необычные мятежники. Люди, вышедшие на Сенатскую площадь, не походили ни на убийц Павла I, ни на участников пугачевского бунта.