Россия или Московия? Геополитическое измерение истории России

Между тем Турция, избежав вследствие выхода Советской России из войны своего полного краха и раздела ее территории между европейскими державами[132], вновь активизировала боевые действия на кавказском направлении. Военно-политическая обстановка в Закавказье осложнялась еще и тем, что Кавказский фронт стал практически открытым. Деморализованная революционными процессами армия возвращалась в Россию. Личный состав ее нередко интернировался местными властями, а вооружение изымалось. Позиции ее на фронте в Восточной Анатолии занимались небоеспособными разрозненными армянскими и грузинскими формированиями (каждое только на своем направлении). Азербайджанские формирования отказались вообще воевать против Турции.

Прямым следствием революционных процессов в центре России явилось возникновение в Закавказье самопровозглашенной в апреле 1918 года Закавказской Федеративной Республики. Образованный еще в апреле 1917 года Временным правительством Закавказский комиссариат (ОЗАКОМ) практически с самого начала своей деятельности взял курс на достижение сначала автономии, а затем и полной независимости Закавказья от России. После Октябрьской революции этот курс приобрел форму политического дистанцирования от Советской России.

Отметим, что сепаратистская политика в Закавказье местных органов власти – ОЗАКОМа, а впоследствии и закавказского сейма – явилась закономерностью, следствием слабой позиции России в регионе. Формальным же поводом для разрыва отношений сейма с Советской Россией стало подписание советской делегацией Брест-Литовского договора, по которому границы в Закавказье между Россией и Турцией определялись по условиям Адрианопольского (1829) договора. Турции возвращались территории в прошлом Карского и Эрзерумского пашалыков в Восточной Анатолии. Собственно в Закавказье договор оговаривал лишь положение Аджарии, ее автономию и возможность самоопределения в государственном устройстве. Позиция закавказского сейма в данном вопросе была следующей: являясь самостоятельным субъектом международного права (хотя и непризнанным), только он вправе решать вопрос о границах в Закавказье. Прежде всего это касалось права самостоятельного ведения переговоров с Турцией. В результате по инициативе сейма были начаты Трапезундская, а затем и Батумская конференции (весной 1918 г.), обе закончившиеся безрезультатно вследствие позиции Турции, которая, с одной стороны, не хотела вступать в конфликт с Советской Россией, а с другой – стремилась максимально использовать сепаратизм закавказского правительства.

Попытка самостоятельного ведения переговоров со стороны закавказского сейма закончилась тем, что Турция возобновила боевые действия в Восточной Анатолии и непосредственно в Закавказье. Под угрозой турецкой оккупации оказались крупнейшие центры Закавказья – Тифлис, Кутаис и др. В целях предотвращения полной оккупации Грузии было объявлено о прекращении полномочий закавказского сейма и провозглашена независимость Грузинской Демократической Республики (26 мая 1918 г.). Тем самым была прервана Батумская конференция. Несколько позднее независимость была объявлена и Арменией.

В целом во внешнеполитической деятельности закавказских правительств отчетливо проявилось стремление проводить независимую от России политику с опорой на ее традиционных противников в регионе. Наиболее активным в этом плане было грузинское правительство, определившее уже в период Батумской конференции свой внешнеполитический курс на сближение с Германией. 28 мая 1918 года в г. Поти было подписано временное соглашение об установлении предварительных взаимоотношений между Германией и Грузией. Условием его было признание Брест-Литовского договора и контроль германских оккупационных войск над Грузией. Позднее этому примеру последовало и правительство Армении. С помощью этого закавказское, а впоследствии и оба правительства – грузинское и армянское – пытались реализовать следующие цели: во-первых, использовать Германию как средство для разрешения военного конфликта с Турцией, а с другой стороны, предотвратить установление советской власти в регионе. В этом плане, предлагая военно-политическое сотрудничество Германии, грузинское правительство, например, следующим образом ангажировало выгоды данного альянса – «на Кавказский перешеек может перекинуться идея окаймления новой русской границы новыми же государственными образованиями, которые составляли как бы систему Брестского договора, – и далее уже более конкретно предполагалось, что буферное государство в Закавказье представляло бы свой смысл и с точки зрения прочности германского влияния в Анатолии, и для «брестской» системы подступов к Индии, и охраны пути Каир – Калькутта»[133].