Россия. История успеха. Перед потопом

Л. В. Милов, профессор исторического факультета МГУ и академик, заявляет: «Россия НИКОГДА не могла прокормить себя хлебом… Да, по сравнению с XVIII в. производительность труда на селе увеличилась в сорок – пятьдесят раз. Но природа-то осталась неизменной! Поэтому себестоимость российской сельхозпродукции ВСЕГДА будет выше западной… В России ничего не выгодно делать» (Огонек, 19.03.2001). В связи с чем, развивает свою мысль профессор в другом тексте, для России «та или иная степень [само]изоляции неизбежна».

Все это много раз повторено и в упомянутой книге Андрея Петровича Паршева. С повышенным вниманием автор относится к выращиванию зерновых, и правильно. Без бананов прожить можно, без хлеба нет. Называет он и благословенные страны, где заниматься сельским хозяйством неизмеримо легче и выгоднее, чем у нас. Особую нежность у него вызывает Канада, чей климат он находит очень теплым.

Посмотрим и мы, как обстоит дело в Канаде. Главные тамошние житницы – провинции Манитоба, Альберта, Онтарио и особенно Саскачеван. В Саскачеване выращивается около 45 % канадской пшеницы.

И каков же здесь климат? Судите сами: Саскатун, самый крупный город провинции, имеет среднюю годовую температуру плюс 0,8°, как наш сибирский Новокузнецк. Регина, столица провинции, теплее: средняя годовая здесь плюс 2,4°, как в другом сибирском городе, Рубцовске (Алтайский край).

Провинция Манитоба производит пшеницы поменьше Саскачевана, но тоже очень много. Ее главный город, Виннипег, по старой памяти зовут пшеничной столицей Канады. Средняя годовая температура в Виннипеге плюс 1,6° – совершенно как в Омске. Удивительно ли, что сельское хозяйство Омской области также ориентировано на зерновые (2,4 млн га), причем 1,5 млн га засевается пшеницей. Манитобские летние и зимние температуры, их годовой ход, максимумы и минимумы (летом до плюс сорока, зимой до минус сорока) также очень схожи с Омском. Длительность сельскохозяйственного периода та же[22]. Вообще Алтай, Новосибирская, Омская, Курганская, Кемеровская области, юг Красноярского края, юг Тюменской области – классические производители пшеницы, минимально отличающиеся от пшеничных провинций Канады по природным условиям.

Ближе к Атлантическому океану канадский климат теплеет и смягчается, среднегодовые температуры растут. Оттава – это уже наш Белгород, Квебек – Нижний Новгород, только чуть более влажные.

На значительной части «пшеничного пояса» США климатические условия тоже вполне экстремальны. Штат Северная Дакота – это что-то вроде перенесенной за океан Оренбургской области, но с более яростной природой. Морозы, как с гордостью сообщают американские справочники, достигали, случалось, минус 51,1° (не по Фаренгейту, не подумайте), а жара ставила рекорд: плюс 49°. Здесь сочетаются «достоинства» юга и севера: летом сюда доходят торнадо, зимой регулярны снежные бури. Река Ред-Ривер, разливаясь по весне, исправно причиняет огромный ущерб, последний раз в 2009 г. И никто не ноет. Видимо, нет своего Паршева. Да и зачем ныть, когда штат является крупнейшим в США производителем ячменя, подсолнечника, яровой пшеницы и, отдельной строкой, пшеницы твердых сортов. А также индеек.

Природа штата Южная Дакота чуть помилосерднее, но тоже не подарок. Торнадо доходят сюда в среднем 29 раз в году, зимы вьюжные, постоянны «зимние штормы», когда буквально все покрывается толстой коркой льда. Нередки засухи. При этом сельскохозяйственная продукция штата (пшеница, кукуруза, соя, говядина, свинина) имеет общеамериканское значение, идет на экспорт. Длительность сельскохозяйственного периода – как в Волгоградской и Астраханской областях.

Можно было бы продолжать по списку штатов, но, как говорили древние, «sapienti sat» – умному довольно. Самые крупные в мире производители пшеницы стали таковыми не по милости ласковой природы, а благодаря технике, удобрениям, агрономической науке, современной сельскохозяйственной инфраструктуре.

Рассуждения А. П. Паршева и его товарищей были бы справедливы в случае попыток засадить пространства российской тундры, к примеру, чайным кустом. Но таких попыток вроде бы нет.

3. То, что не укладывается в догмы

Все мы не раз читали и слышали: 70 % территории России относятся в зоне рискованного земледелия. Эта страшная цифра должна также означать, что 30 % территории России находится в зоне нерискованного земледелия. С учетом размеров нашей страны, это почти полмиллиарда гектаров.

Довольно приличная территория, аграрное безземелье нам точно не грозит.