Россия. История успеха. После потопа

В 1909 г. в современных границах России насчитывалось 85 млн жителей, в 2009 г., сто лет спустя, – 141,9 млн, на 67 % больше. Несмотря на все гекатомбы XX в.! Разумеется, в начале XX в. никто не думал, что прирост окажется таким скромным. Но все познается в сравнении. Во Франции население выросло за тот же период с 40 до 62 млн человек (на 55 %), в Бельгии – с 7,5 до 10,7 млн (на 39 %), в Великобритании в ее нынешних границах (т. е. с Ольстером) – с 42 до 61 млн (на 45 %); в Швеции – с 5,5 до 9 млн (на 63 %). В Италии население выросло за эти сто лет с 34,8 до 58 млн человек, на 67 %, что в точности равно российскому показателю. С другой стороны, население Португалии выросло за то же время на 85 %, а Испании – даже удвоилось.

Когда Россия входила в XX в., никто не мог предсказать, сколько десятилетий у нее займет завершение перехода от аграрного общества к индустриальному, и не было уверенности, что она этот переход завершит даже во второй половине века – прежде всего потому, что преобладание сельского населения в стране было подавляющим. Это переход не завершили в то время и в более продвинутых частях Европы. В Швеции, совсем не отсталой стране, перед Первой мировой войной в городах жило всего 20 % населения, а Франция пришла к соотношению 50: 50 только в 1930 г. Сталинское «раскрестьянивание», произведенное самыми свирепыми методами, снизило к началу Великой Отечественной войны сельское население РСФСР до 65 %. Но даже к моменту смерти диктатора городское население еще не сравнялось с сельским – несмотря на выдавливание рабочей силы из деревни с помощью оргнаборов, армейской службы и другими способами. Преемники Сталина доделали дело, аграрного общества к моменту их ухода с исторической сцены в России не было настолько, что страна уже не могла обходиться своим продовольствием. Как бы то ни было, сегодня в России общество современного типа, с хорошим уровнем образования, вполне готовое как к постиндустриальному развитию, так и к новой индустриализации.

* * *

Российский суперэтнос радикально изменился за последнее столетие – во многом в лучшую сторону. За несколько поколений народ может измениться до неузнаваемости. Это правило мировая история подтверждает на многих примерах. Согласно историческим свидетельствам, в XVI–XVII вв. чеченцы слыли самым мирным среди народов Северного Кавказа. Зато большой свирепостью славились в это время шведы. Они так отличились на юге Польши во время Тридцатилетней войны, что Генрик Сенкевич не хотел ехать в Стокгольм за своей Нобелевской премией – не мог простить шведам их зверства трехсотлетней давности. В Российской империи в буйных народах ходили финны, легко пускавшие в ход свои знаменитые «финки». «В конце XVIII – начале XIX в. в Европе не было народа более мирного, идиллического, философского и более пренебрегаемого соседями, чем немцы» (В. О. Ключевский). Показателен пример США. Вплоть до конца 60-х в ряде штатов были отдельные школы для белых и черных, отдельные места в автобусах, отдельные скамейки в парках. И хотя расизм и сегодня остается одной из самых горячих тем американской жизни, в 2008 г. в США был выбран черный президент.

Чарлз Диккенс писал в 1856 г.: «Двенадцать месяцев назад считалось «не по-английски» не вешать собственных солдат. Тридцать лет назад было «не по-английски» не вешать людей дюжинами каждый понедельник. Шестьдесят лет назад было «не по-английски» вставать из-за стола трезвым». Но потом это стало вполне «по-английски», хотя пришлось долго привыкать. Диккенс продолжает: «Один мировой судья заявляет мне, что я принадлежу к народу пьянчужек. Все англичане – пьяницы, таков судейский припев» (Ч. Диккенс. Собрание сочинений в 30 т. Т. 28. – М., 1960. С. 376).