Россия: критика исторического опыта. Том1

Крайний авторитаризм завершал важный период в истории страны. Общество прошло путь между двумя крайними точками инверсии, завершило сложное колебательное движение, импульсом которого было осознание необходимости общего порядка, тяга к государственности, к объединению. Однако это стремление не опиралось в должных масштабах на рост способности создавать соответствующую большому обществу организацию, на соответствующее развитие срединной культуры. Отсюда само это движение возникло как компромисс между двумя несовместимыми типами социальных изменений, между стремлением к неизменности и стремлением к развитию. Исторические события дают сложную картину постоянного поиска нравственной и организационной основы государственности большого общества, решения медиационной задачи, соединения интеграции и творческой энергии масс.

Накопленный исторический опыт страны показал, что общество, пройдя четыре этапа, не вышло за рамки господства манихейского типа мышления и действий, во всяком случае в том, что касалось формирования большого общества, государственности, социальных интеграторов. Страну бросало из одной гибельной крайности в другую, от господства воспроизводства на основе соборной Правды локального мира к господству воспроизводства на основе авторитарной, даже тоталитарной Правды первого лица. Недостаточный уровень рефлексии, конкретно-исторической способности соответствующей интерпретации своего культурного богатства привел к ситуации, когда поиск выхода приобрел форму периодических переходов от одной крайней интерпретации вечевого идеала к противоположной. Развитие приобрело циклический характер, осложняемый, однако, тем, что постоянно накапливаемая интерпретация оказывает воздействие на циклы, прежде всего смягчая некоторые инверсии, превращая их в вялые, замедленные, мешая им доходить до логического конца.

Циклическое развитие, инверсии порождали волны дезорганизации, разрушали большое общество, государство, то переходя через порог, ведущий к катастрофе, то приближаясь к нему. Одна крайность в огне бунта приводила к растаскиванию большого общества по локальным мирам, вторая — к подавлению творческой энергии, жизненных сил общества. Отсюда слабость интеграторов большого общества, государства, которые нуждаются в опоре на срединную культуру, на рост способности ее формировать в соответствии со сложностью проблем, способности опережать эту сложность. Только в этом случае общество сможет опираться на идеалы, которые будут не только экстраполяцией некоторых древних ценностей, но и результатом углубления в предметную суть современности. Отсюда раскол, приводящий к бесконечному спору общества и медиатора, где последнее слово остается всегда за много- миллионным народом. Именно он своей воспроизводственной активностью или пассивностью способен показать медиатору, что последний — всего лишь тень общества со всеми его достоинствами и слабостями. Отсюда, между прочим, следует, что точка зрения, подчеркивающая особую мощь государства в России, является мифом. Сила государства, которая проявлялась в насилии, в попытках поднять народ против «зла», внешнего или внутреннего, — эта сила рассеивается как дым, когда речь идет о решении позитивных творческих задач. Сами эти творческие задачи требуют субъекта, ориентированного на развитие и прогресс, тогда как реально он оказывается еще на уровне статичных ценностей локальных миров. Такая государственность после каждой своей напряженной попытки вывести общество на новые рубежи теряет силы, доходя до полного изнеможения, до полной или почти полной потери связи с народом, с массовой воспроизводственной деятельностью.