Россия: критика исторического опыта. Том1

Практически это противоречие между верой в спонтанную гармонию большого общества и разнообразием групп решалось путем экстраполяции представления о целом на часть, расширения прав того или иного сословия. Ослабление сословия, его закрепощения может быть ошибочно оценено как шаг навстречу целому. Первый нерешительный шаг на высшем уровне в этом направлении был сделан в царствование Анны Иоанновны: служба дворян была ограничена двадцатипятилетним сроком. В царствование Елизаветы Петровны (1741–1761), когда Россия «пришла в себя», «никто из людей, враждебных и опасных правительству, не был казнен смертью, при допросах никого не пытали». Правда, не всем это нравилось. Когда на площади выведенные на казнь были помилованы, «никому не отрубили головы, то встало волнение, которое должны были усмирять солдаты» [3]. Для этого царствования характерно стремление следовать историческому наследию Петра, «дать силу его указам, поступать в его духе», но одновременно наметились попытки обратиться к ценностям низов. Возникла мысль о созыве депутатов для внутреннего благоустройства в стране. Идеал согласия становится господствующим. 18 февраля 1762 года Петром III был опубликован манифест о пожаловании всему российскому благородному дворянству вольности и свободы. От политики закрепощения общества, которая превращала всех и каждого в элемент бюрократической машины, медиатор встал на путь ликвидации крепостной зависимости. Власть отказалась от взгляда на страну как на вотчину. Медиатор получил мощный животворный импульс: его деятельность приобрела нравственное оправдание как выражающая интересы народа. Правда, манифест касался только дворянства, но при данной расстановке сил именно оно рассматривалось как народ, т. е. как часть, которая и была целым. В манифесте выражалось намерение заменить принуждение апелляцией к совести, к общественному мнению. Уже тот факт, что для дворян отменялись телесные наказания, можно считать подлинной психологической революцией во взаимоотношениях их с властью. Начинался золотой век дворянства.

Императрица Екатерина II (1762–1796) отошла от провозглашенной Петром I идеи всевластия царя, от трактовки личного усмотрения государя как единственного двигателя жизни общества. Царским манифестом от 6 июля 1762 года было объявлено, что самодержавное самовластие само по себе без узды добрых и человеколюбивых качеств есть зло, пагубное для государства, усматривалась ценность в конкретных человеческих свойствах, признавалось определенное право личности поступать по собственной воле. В 1775 году было издано «Учреждение губерний для управления Всероссийской империей», что способствовало укреплению позиций как местного чиновничьего аппарата, так и местного дворянства в администрации и суде на местах. На базе местного самоуправления должны были объединяться усилия всех сословий.

На местах учреждался совестной суд, который должен был противостоять административному и судебному произволу, ему предоставлялось право освобождения из–под стражи лиц, содержавшихся в заключении более трех дней без достаточных на то оснований. На Приказ общественного призрения возлагалась обязанность насаждать просветительные и филантропические учреждения — осуществлять строительство школ, больниц, приютов, богаделен и т. п.

Налицо решительный поворот. А. А. Кизеветтер писал: «Стародавняя историческая традиция приучила общество смотреть на все административные учреждения как на насосы, приставленные к источникам народного благосостояния и выкачивающие материальные ресурсы народа на пополнение государственной казны. Теперь закон провозглашал ту истину, что администрация должна служить обществу, расчищая почву и облегчая пути к подъему его культуры, причем было признано, что выполнение этой задачи может быть доступно для администрации лишь в том случае, если к участию в ней призываются сами местные общественные силы». Идея сотрудничества, активизации местных сил пронизывала все мероприятия власти.

Российский либерализм