Россия: критика исторического опыта. Том1

Духовная элита постоянно занята переосмыслением нравственных основ жизни общества. Это делается с разных позиций: философии, богословия, литературно–художественного творчества и т. д., что приводит к расслоению в самой духовной элите. В обществе, тяготеющем к синкретизму, где сохранилась древняя синкретическая монополия власти на жреческо–идеологические функции, правящая и духовная элита слиты и медленно, с трудом осознают различие своих задач. Правящая элита призвана обеспечить повседневное решение медиационной задачи, постоянное следование общества социокультурному закону, слияние возможностей интеграции общества и ценностей массового сознания. Правящая элита по самой сути своих социальных функций должна повседневно предотвращать углубление раскола вплоть до необратимой деструкции, максимально сужать разрыв между ценностями локалистского массового сознания и интеграцией общества. Задачи, стоящие перед духовной элитой, принципиально иные. Переосмысление сознания выводит ее на новые ценности, на поиск путей новой, более достойной жизни. Она вдохновляется логикой высшей культуры, тогда как правящая элита следует логике наличных культурных форм, логике компромисса между ними. В тенденции духовная элита действует по логике самосознания, а правящая — по логике сознания. Поэтому диалог между ними — абсолютная необходимость для воспроизводства общества. Однако между ними возможен раскол, когда они превращаются в фактор дискомфортного состояния друг для друга. Для общества это может иметь трагические последствия.

Специфика духовной элиты в том, что ее шаг новизны, масштабы культурных новшеств могут быть больше приемлемых для основной массы населения. Это обстоятельство создает предпосылку для раскола между духовной элитой и народом, т. е. результаты творчества духовной элиты могут вызвать массовое дискомфортное состояние, раскол между разными формами сознания, между сознанием и самосознанием. Народ в условиях раскола для духовной элиты может выступать как «таинственный незнакомец» (И. Тургенев). В этом случае культурные мутации, вырабатываемые духовной элитой, не получают реального выхода за ее рамки. Раскол не происходит в тех странах, где существует диалог духовной элиты с массовым сознанием, где результаты творчества каждой из частей общества постоянно осваиваются другими частями и масштабы приемлемых новшеств, шага новизны постоянно расширяются.

По словам А. Герцена, до начала XIX века лучшие люди России шли вместе с властью, поэты воспевали царей, не будучи рабами. Духовная элита не видела в своей деятельности ничего, что противоречило бы задачам власти, стремилась к слиянию своих и ее целей. Таким образом, власть могла опираться на образованную часть общества. Например, идея особого назначения русского православия послужила обоснованием политики власти в борьбе против Новгорода. Труды представителей интеллектуальных кругов чаще всего выступали в форме челобитных царю, который в глазах общества был единственной силой, способной реализовать предполагаемые мероприятия. Мыслитель середины XVI века Ермолай–Еразм, протопоп дворцовой церкви, в трактате, написанном для Ивана IV, предложил программу переустройства управления страной, проект военных и судебных реформ. В трудах И. Пересветова нашло обоснование неограниченное самодержавие: «Не мочно царю без грозы быти: как конь под царем без узды, так и царство без грозы». Любопытно, что труды Пересветова пользовались популярностью вплоть до конца XVIII века, что, по–видимому, было связано с культом авторитарных идей в читающем слое общества. В «Повести о честном житии царя и великого князя Федора Ивановича» (1603) патриарха Иова нарисован идеал монарха. Там доказывалось, что Борис Годунов — наилучший преемник династии Калиты.

Преобразованиям петровского царствования предшествовала не одна программа реформ. Так, проект панслависта Крижанича чрезвычайно близок реформам Петра I. Вокруг Петра сложилась группа интеллектуалов — «ученая дружина», по определению Феофана Прокоповича. И подготовка, и сам ход преобразований проходили под влиянием интеллектуальных сил.

Представители духовной элиты часто занимали крупные государственные посты. Все крупные историки XVIII века были чиновниками на службе у правительства. Приверженность духовной элиты власти имела и негативную сторону, препятствуя ее влиянию на общество. По мнению В. Ключевского, прожектеры петровской эпохи не оказали заметного влияния на общественное самосознание. В этой связи эпоха Петра I была, как заметил Д. Лихачев, «самой нелитературной эпохой за все время существования русской литературы».