Россия – Крым – Украина. Опыт взаимоотношений в годы революции и Гражданской войны

Однако, как и в украинских губерниях, в Крыму неудержимо развивались и тенденции революционизирования населения, повышения в общественной жизни роли Советов, переживавших стадию неуклонной большевизации. Наиболее характерно это было для городов – Севастополя, Симферополя, Евпатории, Феодосии, Керчи. Считая поведение лидеров татарского политикума неадекватным расстановке сил, реальным настроениям всех граждан полуострова, организации РСДРП(б) какое-то время пытались направить решение вопроса о власти в мирное русло – предлагали провести референдум по поводу сложившегося национального единовластия (фактически захвата власти), против чего решительно восстали и Директория и Совет Народных Представителей[52]. Понятно, центр внимания и усилий следовало сместить, озаботившись разъяснительно-пропагандистской и организационной работой среди различных слоев населения.

Обстановка конца 1917 г., вопреки ожиданиям, была подобна бурно закипающему котлу политических страстей с непредсказуемой развязкой.

2. Диалектика социальных и национальных факторов революционных процессов в детерминации отношений нарождающихся государственных феноменов

Если весна, лето, начало осени 1917 г. проходили под лозунгами всеобщей демократизации общественной жизни, а потоки борьбы за социальные преобразования в большинстве, может быть, хотя бы в идейной оболочке, зримо не входили в противоречие с национальными устремлениями порабощенных ранее народов, часто развивались параллельно и даже объединялись, вливаясь в общее русло революционного процесса, то с конца октября ситуация сначала медленно, а затем, все ускоряясь, стала меняться. Во многих случаях все определеннее проявлялась не только разнонаправленность означенных слагаемых (потоков), или, быть может, неспособность лидеров политических сил обеспечить необходимую степень органического соединения обоих чрезвычайно важных и весомых направлений массовых общественных движений, но и напряженное перерастание их в кризисное, порой даже антагонистическое состояние. Ближайшая перспектива во многом зависела от того, кому из политических лидеров удастся взять под свой контроль нараставший революционный порыв и предложить такой конструктивный перспективный путь, который бы отвечал назревшим объективным запросам исторического момента.

Борьба за массы, реализацию выдвинутых стратегических планов, тактических соображений и приемов приобретала все обостряющийся характер практически на всем пространстве бывшей России, в том числе, естественно, в национальных регионах, как уже частично было показано, и в Украине, и в Крыму. Синхронизация событий не наблюдалась, хотя принципиальная повторяемость тенденций на материковых землях была характерной и для полуострова.

Среди других политических субъектов особенно усилили свое влияние организации РСДРП(б), практически превратившие команды многих кораблей Черноморского флота в свои надежные форпосты. Расширяющаяся большевизация иных общественных организаций предопределила неуклонный процесс установления советской власти в городах, населенных пунктах, районах полуострова[53].

Есть немало оснований считать, что преобладающими у личного состава флота, по крайней мере, его весьма значительной части, были не локально-крымские, не крымско-татарские и не украинские настроения. Свои надежды на прогрессивные преобразования офицеры и матросы связывали совсем не с политическими, регионально-государственническими тенденциями и преобразованиями в Крыму и УНР, а в России в целом. Отражая господствовавшие на состоявшемся 6-19 ноября в Севастополе первом общечерноморском съезде настроения матросской массы, газета «Известия Севастопольского Совета Рабочих и Военных Депутатов» писала: «Скажем твердо и ясно, что мы не подчинимся приказам враждебной народу Киевской Рады, что мы идем вместе с рабочими и крестьянами всей России»[54]. Если еще конкретнее представить себе непосредственные логические связи в сознании черноморцев с территориальными факторами, то весьма наглядным примером, убедительным доказательством сказанному явились ноябрьские и декабрьские (1917) десанты севастопольцев-добровольцев ни куда-нибудь, а в Таганрог и Ростов («попутно» в Мариуполь), где моряки считали необходимым внести свой личный вклад в дело революции, в частности, в борьбу с контрреволюционными поползновениями донских казачьих верхов[55].

И Черноморский революционный отряд, отправившийся из Севастополя четырьмя эшелонами на материк в распоряжение командующего войсками по борьбе с контрреволюцией на Юге России В.А. Антонова-Овсиенко, также принимал участие в борьбе с корниловцами под Белгородом в ноябре 1917 г., стремясь оказать помощь революционному делу в первую очередь в стране в целом, а не на региональном, скажем, украинском уровне[56].