Россия между прошлым и будущим

Был ещё один замечательный случай, когда казаки переправлялись через реку во время Отечественной войны 1812 года. Во время переправы они сняли с себя мундиры, потому что неудобно в мундирах переправляться (в мокром – много не навоюешь). И когда они переправлялись через реку, сняв с себя мундиры, то совершенно неожиданно попали навстречу подошедшему к берегу авангарду французских войск. И тогда эти казаки, мгновенно, как были, в чём мать родила, вскочили в сёдла, успев только – кто шашку выхватить, а кто просто палку схватить. И эти голые казаки (армадой!) опрокинули и погнали отлично вооружённых и экипированных, готовых к бою французов. Они гнали их – потому что приняли решение лихо и сразу. Нет вопроса – на коня и вперёд!

И в этом было всё казачество.

Или, скажем, знаменитая история, когда три императора – русский, прусский и австрийский – вместе наблюдали за ходом боя. И французская конница чуть не захватила их в плен, не захватила – потому что донские казаки (численностью в три раза меньшей, чем французы) отчаянным броском отбили своих императоров. Если бы этого не случилось, то вообще вся история могла бы повернуться по-другому, и бог знает, чем бы это всё закончилось. Поэтому 17 октября (день битвы под Лейпцигом) стало полковым праздником лейб-казаков.

Но вот пришёл век двадцатый. И наступившие после революций 1917 года бессудные расстрелы, грабежи, насилие и бесправие окунули казачество в пучину Гражданской войны.

Казаки какое-то время надеялись остаться вне этой свары, предполагая, что – «будь здоров царь в Москве… а мы, казаки, здесь на Дону как-нибудь перекантуемся». Но не вышло. Потому что казачество само по себе уж слишком самобытная сила. Сила нутряная, коренная для России. И когда такой передел навалился на страну, казачество просто не смогло остаться в стороне.

Всё это привело к ужасающим кровопролитиям. При выселении терских станиц – с такими знакомыми названиями, как Калиновская, Ермоловская, Михайловская, Романовская – они сразу же переименовывались в сёла. Революционные горцы истребили более тридцати пяти тысяч мирных жителей – стариков, женщин, детей. И произошло страшное – казаки стали на своей земле этническим меньшинством.

Думаю, что никому не надо объяснять, к чему всё это в итоге привело…

До революции казачье войско насчитывало около шести миллионов человек. Только на Дону проживало около трёх с половиной миллионов. Первая мировая война и, в особенности, Гражданская кардинальным образом сократили количество казаков. До 60 % было сокращено казачество на Дону и до 75 % в других казачьих регионах. В местах традиционного проживания уральского казачества казаков осталось в некоторых местах до 10 %. Но это ещё была не вся беда. Это было начало. С 1920‑х годов на страну навалилась коллективизация. Начались расстрелы, изгнание, репрессии, и казачество действительно оказалось на пороге полного уничтожения.

Это был геноцид…

При этом гонители казачества – большевики – отличались удивительной способностью, я бы сказал талантом, фальсификации. Есть одна статья, в которой о казачестве говорится буквально следующее: «У него нет заслуг перед русским народом и государством»! Это у тех, кто ещё в долетописные времена охранял границы Руси? Это у тех, чьи предки присоединяли к России сибирские земли? Это у тех, кто во главе с атаманом Трубецким приняли прямое участие в избрании царя Михаила Фёдоровича Романова?

Или ещё одна характеристика: «Не отличались способностями к полезным боевым действиям»?! Великий Наполеон предпочитал казачье седло. Император Наполеон, изумлённый этой фантастической атакой, лавой казачьей, которая сметала всё на своём пути, приказывал своим маршалам изучать эту атаку. Но, как говорится, что русскому хорошо, то немцу смерть (хотя и о французах речь). Это ведь воспитывалось с молоком матери. Для этого нужно было родиться в степи и дышать степным воздухом, ковылём, ветром, жить вместе с табунами для того, чтобы познать, что такое упоение в бою, в атаке лавой. Научиться этому за партой было невозможно…

Я думаю, что здесь особая культура. Казачья культура, в которой не только казачьи песни, казачий круг, пляски, сабля, нагайка… Нет, в ней есть настоящее, корневое, живое. Это образ жизни народа, а не просто внешняя форма выражения.

Николай Николаевич Туроверов

Но вернёмся к Туроверову.

Он служил во врангелевских войсках. Когда Врангель отступил в Сербию, то Туроверов начал работать там мукомолом и грузчиком. Потом перебрался в Париж. Учился в Сорбонне, по вечерам разгружал вагоны… А в 1939 году ушёл с Иностранным легионом в Африку.

Вдумайтесь, ведь это потрясающе! Первая мировая война, Гражданская война – кровавая и кровная! А тут – наёмная война в Иностранном легионе. Но для Туроверова война – это бой, драйв, адреналин. Он был так воспитан с младых ногтей. Казачья кровь! И боевой дух, который впитал он с молоком матери, превратился для него в профессию, в ремесло.

Но «настоящей работой», жизненно важным и родным для него стало совсем иное…

* * *