Россия молодая (Книга 1)

- Ты плачешь? - удивился Дес-Фонтейнес.

Он раскурил трубку, крикнул Христине, чтобы принесла поесть и выпить. Карин все плакала.

- Ну, довольно! - сказал Дес-Фонтейнес. - Я прихожу к тебе не для того, чтобы видеть, как ты плачешь. Может быть, у тебя опять долги? Ты скажи, и мы покончим с этим делом...

Улыбаясь, он стал развязывать кошелек, который был полон золотом Маргрет.

- Ты глупец! - сказала Карин злобно, на этот раз золото не подействовало на нее. - Ты думаешь, что мне нужны твои деньги...

- И деньги тоже! - усмехнулся премьер-лейтенант. - Деньги нужны всем. Нет такого человека, который бы ими пренебрегал. Даже королю нужны деньги...

- Ты так думаешь, потому что никого не любишь! - крикнула Карин. - Ты плохой человек, очень плохой человек! Я не видывала человека хуже тебя. Недаром моя Христина называет тебя волком. И правда, ты похож на волка.

Сильными челюстями Дес-Фонтейнес быстро жевал горячее, наперченное, жаренное на вертеле мясо.

- Вот как? - спросил он равнодушно. - На волка? Раньше ты мне этого не говорила, малютка! Ты называла меня - мой птенчик, да, да, я это хорошо помню. А что касается моей любви, то я ведь тебе и не говорил о ней, и нам было недурно, не правда ли? Мы просто резвились, веселились и не тратили попусту слов...

Она села в постели, ночной чепец съехал на сторону, волосы рассыпались по плечам. Чем-то она напоминала ему Маргрет - может быть, цветом волос и нежным румянцем?

- Ну хорошо же! - воскликнула Карин. - Я посмотрю, как ты будешь резвиться и веселиться, когда узнаешь то, что знаю я...

Дес-Фонтейнес обернулся к ней, отстранил тарелку.

- Что ты там наделал, глупец, на перепутье трех дорог? Ты убил офицера? За что? Тебе не понравилась песня, да?

- Я ничего не понимаю...

- Не понимаешь? Скажи, какая песня тебе не понравилась?

Она опустила босые ноги с постели, подошла к нему, придерживая сорочку на груди, заговорила дрожащими губами:

- Вчера ко мне приходил священник от королевского капеллана Нордберга. Тело убитого найдено. Офицеры поклялись на библии, что тебе не понравилась песня, они только не помнят - какая была песня... Следствие ведет сам королевский капеллан, дела о поединках поручены ему. Теперь они хотят знать, какая была песня.

- Глупая песня о Нарвской битве! - сказал премьер-лейтенант. - Но, пожалуй, этого им не следует знать. Вздор! Если офицеры были так пьяны, что не помнят причины поединка, капеллану никогда не проведать, с чего началось дело...

И он засмеялся глухим смехом, точно залаял. Карин вздрогнула, закрыла глаза: Ларс Дес-Фонтейнес никогда не умел смеяться.

- Пустые страхи, девочка! - сказал он. - Но ты хорошо сделала, что предупредила меня. Теперь я знаю, чего им от меня нужно... Ложись и вытри глазки. Тебе вовсе не идет, когда ты плачешь. Ты должна быть всегда веселой.

Во сне он кричал: ему снился русский беглец, повешенный на мачте галеры. Длинные ряды виселиц окружали его...

6. КОРОЛЕВСКИЙ КАПЕЛЛАН

У двери кабинета королевского капеллана стояли два штык-юнкера в касках и легких панцырях, с руками, сложенными на рукоятках мечей. При виде старого полковника кирасир с сыном они сделали мечами на караул и вновь замерли словно изваяния - огромные и неподвижные.

Камер-лакей распахнул перед полковником и премьер-лейтенантом тяжелые двери.

Капеллан Нордберг - духовник короля и первый каролинец Швеции, как его называли при дворе, - неподвижно смотрел на вошедших. Длинный, с исступленно поблескивающими глазами, с резкими движениями, он более походил на безумного, нежели на первое духовное лицо в государстве. О нем говорили, что он подражает баснословному епископу Хэммингу Гату, тому самому, который при Сване Нильсене, командуя осадой Кальмарского замка, мечом добивал раненых датчан и бесстрашно сражался с самострелом в руках - не хуже любого ландскнехта. Так же, как Хэмминг Гат, капеллан Нордберг прибегал к духовному языку только тогда, когда именем "распятого за нас Христа" требовал поголовного уничтожения пленных, или начала новой войны, или очередной расправы с католиками, православными, мусульманами... О непомерной жестокости и кровожадности Нордберга ходили легенды даже при дворе Карла, где мягкосердечие никем не признавалось за добродетель.

- Вы из Московии? - спросил капеллан премьер-лейтенанта.

- Да, из Московии.

У капеллана дергался рот. Он прижал щеку ладонью - рот перестал дергаться. Глаза его смотрели пронизывающе.

- Что они говорят о поражении под Нарвой?

- Русские не слишком часто вспоминают поражение под Нарвой, - ответил Дес-Фонтейнес. - Они более склонны беседовать о своих победах под Азовом...

Капеллан улыбнулся.

- Вот отчего вам так не понравилась песня о Нарве...

Лицо премьер-лейтенанта медленно пожелтело. Полковник с тревогой смотрел то на сына, то на капеллана.