Россия молодая (Книга 1)

К утру он умер. Его тело расковали, багром вытащили из трюма, привязали к ногам камень и выбросили за борт. Холодные воды Ботнического залива навечно сомкнулись над ним.

Оружие суть самые главнейшие

члены и способы солдатские, через

которые неприятель имеет убежден

быть.

Петр Первый

ГЛАВА ПЯТАЯ

1. В МОСКВЕ

- Она? - воскликнул Егорша.

- Она, Егор, Москва! - ответил Сильвестр Петрович.

Город открылся путникам сразу - свежий, словно вымытый обильным и быстрым вечерним дождем, первым в эту весну. Небо мгновенно очистилось, под теплыми лучами солнца заблистали шатровые и луковичные крыши, маковки церквей, вспыхнули цветасто расписанные башенки с позолоченными и посеребренными львами, единорогами и орлами вместо флюгеров; в прозрачном воздухе весело зеленела листва огромных, на десятины раскинувшихся боярских садов, а в тишине подмосковной рощи явственно послышался далекий, разноголосый, звучный перебор московских колоколов...

- Вишь ты! - даже с растерянностью молвил Егор.

- То-то, брат, вишь! - радуясь Егоршиному восхищению, тихо ответил Иевлев. - Вон каково раскинулась...

Они вылезли из дорожного возка и постояли рядом, молча вглядываясь в зубчатые стены Кремля, в стройные высокие его башни, в Китай-город, обнесенный кирпичным валом, в бегущие по городу, такие тоненькие издали Яузу, Неглинку, Пресню, Чичеру, Золотой Рожок, вслушиваясь в колокольный благовест, все более явственный в предвечерней тишине...

- Ну? Нагляделся?

- Ее враз и не оглядишь, - молвил Егорша. - Небось, объехать тоже время надобно...

- И немалое надобно, да поспеешь, управишься. Вишь, все ты жаловался, Егор, что Европу-де со стольниками изъездил, а Москвы не видал. Теперь дожил - на нее смотришь. Поклонись ей, да и поедем, не рано...

Егорша земно поклонился, опять сел в возок рядом с Сильвестром Петровичем. Утомленные длинным путем кони шли медленно, тряскую тележку вскидывало на ухабах, Сильвестр Петрович не торопясь рассказывал Егорше дальше - о Золотой орде, как злые набеги ее постепенно все жестче и кровавее разбивались о Москву, собирательницу великой Русской земли; рассказывал, как хитрые татарские ханы стравливали друг с другом русских князей и тем самым доставали себе прибытки: свары, споры и междоусобицы княжеские были на руку татарам.

Жадно слушал Егорша и про Ивана Калиту, и про Мамаево нашествие, и про сечь на Непрядве, и про то, как сложились наконец русские силы, дабы дать отпор страшному врагу, который столь долго, жестоко и глумливо истязал народ русский.

- Вот она какова, Москва! - говорил Сильвестр Петрович, пристально всматриваясь в окраины города, где - насколько видно было глазу - шли работы, похожие на те, что делались в Архангельске для спасения от шведского нашествия: копали рвы, ставили ловушки, вкапывали сосновые корявые надолбы.

У рогатки суровый поручик с нахмуренными бровями спросил подорожную, прочитал, велел пропустить путников.

Рогатку открыли.

Сильвестр Петрович отметил про себя, что и въезд с Ярославской дороги укреплен, выстроены здесь из крупных бревен боевые башни, где умелые солдаты могут успешно сдерживать натиск вражеской рати. В старопрежние времена над родником стояла ветхая часовенка. Теперь тут выведен земляной, хоть и невысокий, но крепкий и хитрый вал, за которым до времени могли бы с удобством укрыться воинские люди...

- И здесь, Сильвестр Петрович, вроде бы шведу готовят встречу! - с тревогой сказал Егорша.

- Добро! - со спокойным удовлетворением в голосе ответил Иевлев. Кто, брат, знает? Может, Карла шведский на Москву порешит ударить! Ан Москва-то и в готовности. Вот ноне мы с тобою к Москве спехом едем за помощью, чтобы было чем обороняться от шведа. Немало мы получили от Москвы, я чаю - получим еще. Всей Руси Москва мать, владычица и заступница. Скажет слово свое - получим мы еще из Тулы мушкетов добрых, пушек новых, ядер. Другое слово скажет - пойдут нам полки в помощь. Еще скажет - пришлют нам мастеров славных, умельцев, художества знающих, как стены крепостные выводить, дабы ядра неприятельские их не рушили, а увязали в них. Много чего может дать Москва-матушка сыну своему городу Архангельскому...

Егорша засмеялся, сказал радостно:

- Словно бы сказку вы сказываете, Сильвестр Петрович...

Иевлев, улыбнувшись, покачал головой:

- Быль я сказываю, Егор, а не сказку. Далее слушай. Может и так случиться, что не даст Москва-матушка сыну своему Архангельску чего тот просит. Много у нее сыновей и дочерей. Может, другому сыну ее али дочери ныне не менее, а более забота нужна. Может, Новгороду, может, и Пскову куда печальнее, нежели нашему Архангельску. Ей виднее! И скажет она Архангельску: тяжко тебе, трудно тебе, да братцу твоему Пскову еще потруднее, а братцу Новгороду до того многотрудно, что куда хуже, нежели вам обоим. Да и мне не сладко. Потерпи...