Россия молодая. Книга 1

Решили позвать того капрала, который порол когда-то английским сыромятным ремнем поручика Крыкова. Через час и Джеймс и Снивин сидели перед капралом в расстегнутых кафтанах, злые, спрашивали так быстро, что капрал не поспевал отвечать. Девки в греческих хитонах табуном прошли мимо – сдавать хитоны, сандалии и пояса с браслетами кастелянше. Капрал зябко повел плечами.

– Согласен, Костюков?

– Боязно больно, господин...

– Вздор! – сказал Снивин. – Пустяк! Сегодня придут еще три корабля, он их будет досматривать. Пока досмотрит – день потратит. Не меньше!

– Оно так... А все ж боязно. Увидит кто, как я зашел да вышел...

– Ну, скажешь что-нибудь... ошибся, мол... Золотой – деньги немалые, ты, наверное, таких денег и не видывал. Сейчас получишь один, а как сделаешь – другой...

И Снивин подкинул на мясистой ладони ярко блеснувшую монету.

Костюков молчал.

– Значит, не хочешь? – сказал Снивин. – А жалко. Очень жалко! Вот господина Джеймса назад к вам назначат – быть бы тебе смотрителем над складом таможенным, а так что ж... Человек ты неверный, станет тебе совсем плохо...

Костюков вздохнул.

– Не хочешь?

– Давайте! – сказал капрал. – Давайте, сделаю. Приму грех на душу...

Джеймс положил на стол три рейхсталера. На каждом напильником были сделаны насечки: на одном двойной крест, на другом две черты, на третьем зубчики. Эти три монеты майор завернул в тряпочку и протянул Костюкову.

– А эта – тебе! – сказал он и отдал ему четвертую безо всякой отметки.

Костюков поклонился.

– Теперь иди! – велел полковник.

Капрал вздохнул и пошел. Джеймс и Снивин проводили его взглядом и переглянулись.

– Нет! – сказал Джеймс. – Не сделает!

И крикнул:

– Костюков!

Капрал вернулся бегом.

– Мы пошутили! – сказал Джеймс. – Теперь мы знаем, ты верный человек. Отдавай деньги.

Костюков с готовностью отдал все четыре монеты.

– А на это выпей! – велел Джеймс и бросил капралу серебряный рубль. – Выпей и за наше здоровье. Иди!

Капрал обтер пот, слабо улыбнулся и поклонился. Лицо его стало счастливым.

– Ах ты, господи! – говорил он, шагая к таможенному двору. – Ах ты, ну и штука...

Идти было далеко, капрал вспомнил о рубле и зашел угоститься в кружало. Тощак попробовал рубль на зуб и удивился:

– Смотри, пожалуйста, серебряный. Давно я дельных денег не видал... Чего ж тебе, капрал, поднести?

Костюков выпил гданской, помотал головой и сказал:

– Ну и ну! Бывает же такое с человеком...

Потом он пил двойную перегонную, потом боярскую, потом пиво. И, набравшись храбрости, зашагал на таможенный двор к поручику Крыкову.

– И скажу! – рассуждал Костюков. – По чести скажу! Зачем нехорошо делают? Что на мне – креста нет? Разве я татарин? Я русский человек и нехорошо делать никому не позволю. Я не какой-либо аглицкий немец. Капрал я, вот я кто! И те монеты я б ему показал, и пускай! А ему – упреждение. Он человек простой, нашего, мужицкого звания... Разве я что нехорошо делаю?

Костюков увидел водовоза с бочкой и крикнул:

– Стой! В заповетренных землях был? Оружие имеешь на борту более, чем установлено от морского пирату? Отвечай, кто перед тобой.

– Гуляете? – спросил водовоз.

– Ну, гуляю! А ты отвечай? Из какой страны плывешь?

– Из страны, значит... из этой... со слободы...

– Тогда пойдем, угощу, раз свой...

Вдвоем сели на бочку и поехали к Тощаку. Там гуляли долго, и Костюков, вернувшись на таможенный двор, вдруг забыл, что ему надобно сказать поручику. Стоял и улыбался, глядя, как Афанасий Петрович маленьким долотцом доделывает пресмешную человеческую фигурку из кости.

– Ну, иди, брат, иди! – велел Крыков. – Иди! Погулял, а теперь спи. Корабли вон скоро придут – досматривать надобно...

– А он – кто? – спросил Костюков, тыча пальцем в фигурку.

– Да так! От скуки! – молвил поручик.

– Ты брось, Афанасий Петрович, – я вижу. Распоп он – вот кто! А давеча ты иноземца вырезал, который на людей ногами топчет...

В это мгновение Костюков начал было вспоминать, зачем он пришел к Крыкову, но так и не вспомнил, – опять отвлекся, да и Крыков всерьез осердился и угнал его спать.

5. «ВЕСЕЛЫЙ ПЕТУШОК»

К вечеру против немецкого Гостиного двора бросили якоря на Двине три корабля под иноземными торговыми флагами: «Вечернее отдохновение», «Трубадур» и «Веселый петушок». Таможенные чины, объявив двум другим судам карантин, поднялись по парадному трапу «Веселого петушка». Крыков – при шпаге и при шляпе – произнес установленные вопросы, выслушал установленные ответы и полистал опись трюмным и палубным товарам. Шхипер Данберг – старый многоопытный проныра, Лис Лисович, как звали его таможенники, – смотрел в глаза Афанасию Петровичу не мигая.

– А теперь по правде, чтобы люди зря не мучились! – сказал Крыков. – Чего привез, господин Данберг?

Данберг смотрел прямо в глаза.

– Я не поверю, чтобы ты, господин Данберг, старый и опытный негоциант, пришел к самому концу ярмарки с таким пустяковым грузом. Четырежды на моей памяти была твоему кораблю от нас конфузия. Мы друг друга насквозь видим. Все едино я тебе, друг милый, не верю ни настолько. Говори, что привез?