Россия молодая. Книга 2

– Это не может быть, но это есть! Тут идти нельзя, но вы идете! Сим путем достигнуть цели невозможно, но вы ее достигнете! Хо-хо, я бы хотел дожить до конца вашего похода, чтобы посмотреть начало удивительных и достославных времен, кои непременно откроются...

Иевлев устало посмеивался.

По мере удаления от берега Белого моря путь делался суше и лесистее. Но попрежнему тяжело давались переправы через реки. Режи – клетки, через которые уложены были мосты, – не выдерживали тяжести фрегатов, начинали оседать бревна, доски. Армия останавливалась, работные мужики делали мост наново. Переправлялись через широкие протоки и на плотах...

Речки Чижма, Остречье, Имелекса, Клаза, Перма, Резка остались позади, на пятый день пути начали переправу на плотах через реку Выг – шириною в двести пятьдесят сажен, а позже к вечеру армия увидела красивейшее озеро, все в маленьких, дивных островках, сверкающее под лучами осеннего, негреющего солнца.

Здесь Петр собрал совет: как идти – в обход или строить пловучий мост. Тимофей Кочнев, весь раздувшийся от комариных укусов, простуженным, неслышным голосом сказал, что надобно наводить пловучий мост. Иван Кононович с Рябовым и инженером Егором Резеном отправились в челне – делать промеры; Резен записывал цифры на бумаге, Иван Кононович мерил, Рябов греб двумя корявыми веслами.

За день мост навели. Пушки, подводы с ядрами, с порохом, войска – двинулись через озеро.

– Давно уже идем! – сказал Ванятка отцу. – Пора бы и дойти...

– Тебя-то не больно звали, – ответил кормщик. – Сам навязался.

– Подошва, вишь, оторвалась! – пожаловался Ванятка. – На ночлеге бы подкинуть новую.

– Вот тебе будет подошва, как домой возвернешься! – посулил кормщик. – Поваляешься у матери в ногах, неслух... Вишь, отощал как, одни кости от парня остались...

Когда поднимались с моста на крутой берег, Ванятку окликнул Сильвестр Петрович:

– Эй, крестник, садись со мной на коня, поедем вдвоем, авось повеселее!

– Чай, и так дойду, не помру! – ответил Ванятка.

Но не выдержал искушения, сел на попонку, кинутую перед седлом. Сильвестр Петрович поправил на мальчике шапку, вздохнул:

– А и грязен ты, парень!

– Дойдем – отмоемся...

– И шея в цапках... вишь – всего закидало...

– Комарье – известное дело...

– Дома-то на печи, я чай, получше... Поспал бы вволюшку, а там щец похлебал бы, да под рябины играть. Глядишь, и девы проведали бы тебя...

Ванятка сурово отмалчивался.

С каждым днем шли все быстрее, теперь уже знали, как справляться с бедами, которые в начале пути казались непоправимыми. Из массы войска – гвардейцев, матросов, пушкарей, из подводчиков-мужиков, из трудников, сопровождавших армию, – незаметно, понемногу выделились умельцы, хитрецы, кто посмекалистее, потолковее, кто знает дорогу. Их порою созывал Петр, они все кричали друг на друга, ругались, – тут, казалось, все были равные: солдаты и офицеры, мужики и бояре. Петр называл их учтиво, с лукавством в голосе «господа совет» и за дерзости не обижался, хоть несколько раз и побил особо упрямых советчиков.

Когда перевалили крутой, трудный масельский перевал и пошли вниз, стало легче. Люди повеселели. Александр Данилович Меншиков вдруг, словно простой солдат, первым завел песню. Голос у него был теплый, берущий за душу, солдаты радостно подхватили, ветер широко разнес по взгорью, над русскими знаменами, над полками, над фрегатами и подводами гордые вопрошающие строки песни:

Про наше житие про святорусское:
От чего у нас начался белый вольный свет?
От чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад светел месяц?
От чего у нас звезды частые?
От чего у нас ночи темные?
От чего у нас зори утренни?
От чего у нас ветры буйные?

– Что за песня? – спросил Памбург у Иевлева.

Сильвестр Петрович засмеялся:

– Песня духовная, да поют ее по-своему, на солдатский лад.

Памбург покачал большой головой, сказал с веселым удивлением:

– Черт вас возьми, что вы за народ!

Иевлев на своем пегом жеребчике проехал к голове колонны, Памбург взял капитана Варлана под руку, подмигнул ему, посулил:

– Даю вам слово честного человека в том, что они возьмут Нотебург и выйдут на Балтику. И знаете что? Они это сделали бы и без нас с вами, вот что самое грустное.

– И даже, может быть, без своего царя Петра, – сказал Варлан, – если вы хотите знать...

За день пути до Повенца колонну встретил Егорша Пустовойтов, посланный вперед, сказал Петру, что лодки на озере готовы, что скот бьют – мяса армии хватит, что бани топятся повсеместно. Ванятке Егорша привез в переметных сумках свежих ржаных лепешек, творогу и жареного петуха.

Ванятка принялся за еду, потом вдруг испугался:

– Облопаешься-то – ноги не потянут. Ужо, как дойду, покушаю. Верно ли, тятя?

– Притомился? – спросил Егорша.

– Ничего, обвыкаю.

Он поднял к Егорше похудевшее, в потеках грязи, в цапках лицо, подмигнул, похвастался: