Россия молодая. Книга 2

В десятом часу утра внутрь крепости с развернутым знаменем, под пение труб и бой барабанов, вошел Преображенский полк, а в «палисады» – на прикрытом пути – Семеновский. Ярко светило солнце, играло на трубах, на шпагах, на стали багинетов. Шведы – именитые жители Ниена, отсиживавшиеся в неприступной, как казалось им, крепости, – с изумлением смотрели на русских, словно не веря своим глазам, спрашивали друг у друга: неужто свершилось, неужто пал Ниеншанц...

А бомбардирский поручик Меншиков, поигрывая окаянными веселыми глазами, покрикивая «левой, левой, детушки, старайся!», держа шпагу на караул, вел своих орлов мимо господина вице-адвоката Герца, мимо Христиана Роземюллера – уездного судьи, мимо Акселя Лиельгрена – тюремного надзирателя, мимо господина Линдемарка – таможенного смотрителя в Ниене, мимо их супруг и дочерей, мимо офицеров сдавшейся крепости – к пороховым погребам, к арсеналу, к пушкам, к бастионам. Рядом с ним, стараясь попасть в ногу, поспешал юркий шведский лейтенант, въедливо объясняя:

– Сей бастион именуется – Гельмфельтов, сей – Кервиллов, а сей в честь преславнейшего государя нашего – Карлов...

Меншиков вдруг остановился, сказал по-русски, громко, так что солдаты слышали:

– А иди-ка ты, офицер, отсюдова туда-то и туда-то! Карлов! Мы бастионы и сами окрестим, без твоего подсказа! Иди от меня! Прискучил!

Офицер задохнулся, схватился было за шпагу. Меншиков с железным лицом, с отдельной улыбкой на тонких губах, посоветовал:

– Ты сии ухватки забудь. Дам в морду – ввек не прочухаешься, паскуда! Вишь – кулак!

И осторожно, чтобы не заметили шведские дамы, показал шведу кулачище с надутыми синими венами.

Шведы в это время выходили из крепости. Именитые граждане с узлами в руках, с мешками и сундуками искали, где бы нанять лошадей, – их кареты, экипажи и кони были отобраны русским войском. Иоганн-Генрих Фризенгольм, получивший титул барона за то, что дал Карлу деньги на ведение войны с московитами, немолодой мужчина с изрядным брюхом, изнемогая под тяжестью своего сундука, говорил вице-адвокату фискалу Герцу:

– Ну что вы на это скажете, гере вице-адвокат? Я не пожалел все свое состояние, я отдал даже приданое жены, я отдал деньги своих детей – и для чего? Для того, чтобы потерять наш Ниен и нашу крепость...

– Ненадолго, гере Фризенгольм, – сказал вице-адвокат. – Совсем ненадолго. Флот адмирала Нуммерса близок, не пройдет и недели, как шведская метла выметет отсюда этот московитский мусор. И мы выстроим новый Ниен и новую крепость – такую неприступную...

– Только не на мои деньги! – перебил Фризенгольм. – Что касается меня, то я не дам больше ни скиллинга. Поверьте моему честному слову, гере вице-адвокат!

3. «АСТРИЛЬД» И «ГЕДЕАН»

Меншиков, отвалясь, сидел в холодочке против только что схваченного на море шведа, спрашивал через переводчика:

– Моряк?

Швед отмалчивался, утирал рот зеленым фуляром. Бомбардирский урядник Щепотев сказал из-за спины Александра Данилыча:

– Да мы ж видели, как его на шлюпку, дьявола, спустили. С ним еще народишко был, те половчее его – не попались в засаду.

Меншиков подумал, спросил погодя:

– Ты с кораблей, которые идут к Ниеншанцу – дабы сделать сикурс? Него тебе велено крепостному коменданту указать?

Петр издали сказал:

– Оставь его, Данилыч! У него присяга. Сами додумаемся...

Но швед вдруг спросил, сколько ему заплатят, если он все скажет по правде. Рябов дернул Иевлева за рукав, остерег:

– Ты скажи, Сильвестр Петрович, Меншикову: обманет швед. Я тоже так торговался.

Но швед не обманул, сказав, что на два условных выстрела с эскадры Нуммерса крепость должна отвечать тоже двумя выстрелами. Так и сделали. Охотники с взморья оповестили, что шведские корабли, услышав ответ на свой сигнал, спокойно встали на якоря. Александр Данилыч отсчитал шведу деньги, но меньше, чем договорились. Швед обиделся, Александр Данилыч крикнул:

– Еще лаешься, пес! Тридцать червонных тебе дал, более, чем Иуде, у того – серебро, у тебя – золото!

С Гутуевского острова опять прибыл гонец, из расторопных щепотевских ребят, рассказал, что два вражеских судна подошли к самому устью Большой Невы и дожидаются утра, дабы идти к реке Охте. Петр собрал совет. Сильвестр Петрович заговорил первым:

– Наши фрегаты для сего дела жаль, государь. Неровен час, потеряем, – они первые наши военные корабли здесь. Пока еще других дождемся. Идти надобно лодками...

Меншиков рассердился:

– Вздор несешь, Сильвестр! Как со шведами свалишься абордажем? Пока с лодок полезем – всех перебьют...

Чамберс согласился со вздохом:

– С лодок на корабли – нельзя. Плохо.

Брюс развел руками:

– Трудно, государь...

Петр огляделся, поискал глазами, крикнул позвать первого лоцмана. Тот сказал осторожно:

– Да ведь как делать, Петр Алексеевич! По-дурному – побьют, а по-умному – мы их кончим. Невою идти к ним – проведают, надо с тайностью. Проведал я от тутошних рыбаков, ныне и сам посмотрел – есть еще речушка, лодки по ней пройдут, тою речушкою и выскочим...