Россия молодая. Книга 2

Возле крыльца, сложив руки за спиною, прогуливался подвыпивший краснорожий, с желтой гривой волос пушечный мастер Риплей. Наконец из дому вышел Лофтус. Риплей громко спросил:

– Как состояние больного?

– К моему сожалению, он очень плох! – сказал Лофтус. – Его раны смертельны. Но будем надеяться на милость божью.

Лекарь взял пушечного мастера под руку, прошелся с ним, сказал шепотом:

– Я подозреваю, что сей раненый и есть тот человек, которого с таким усердием искал в Стокгольме королевский прокурор Аксель Спарре.

– Он – русский?

– Несомненно. Но мы должны говорить иначе...

Оглядываясь, он опять зашептал на ухо Риплею. Пушечный мастер внимательно слушал.

– Но выпустит ли? – спросил он.

Лофтус опять зашептал. Риплей остановился, задумался.

– Смелый план! – сказал он.

Вдвоем они отыскали Звенбрега.

– Это наруку воеводе! – шептал Лофтус. – Что же касается до возможных неприятных последствий, то мы не станем их ждать. Вместе с негоциантскими кораблями, которые скоро снимутся с якорей, мы покинем негостеприимную Московию. Нам есть на что обидеться, не правда ли?

Риплей ответил сердито:

– А мои деньги? Кто мне отдаст мои деньги? Я немало здесь заработал, я должен получить свое!

– Сэр, вы заработали виселицу, если говорить откровенно! – сказал Лофтус. – Я знаю много про вас и не советую вам дорожиться. Вы служили и Швеции и Англии, но меньше всего русским. Впрочем, воевода охотно и сполна расплатится с вами, если, конечно, наш план удастся.

Звенбрег тоже одобрил план Лофтуса и присовокупил от себя, что взаимоотношения воеводы и капитан-командора нынче напряжены до крайности, так как, несмотря на все торжество полной победы, воевода до сих пор не прибыл на цитадель.

– И это нам тоже наруку! – сказал Лофтус. – Надо действовать возможно скорее...

Втроем они вернулись к избе Резена, и пушечный мастер попросил караульщика вызвать на крыльцо капитан-командора. Сильвестр Петрович долго не шел, потом появился, ведомый под руку матросом. Его лицо совсем посерело, было видно, что он измучен. Увидев Иевлева, Риплей тотчас же заговорил добродушно-угрожающим, раскатистым голосом.

– Сэр! – сказал он. – Разумеется, мы в вашей власти, но мне хотелось бы напомнить вам, что сражение закончено и более ничто не угрожает спокойствию и благополучию прекрасного города Архангельска. Вы подозревали нас в сношениях с противником, вы долгое время продержали нас в заточении, это заточение кончилось для одного из нас прискорбно: инженер Георг Лебаниус, венецианец, скончался от ожогов. Надеюсь, вы разделяете наше горе. То, что мы невиновны, доказано нашим поведением во время баталии: вы сами изволили видеть – впрочем, видели это и многие другие, – как мы палили из пушек по нашему общему врагу и делали это не хуже ваших пушкарей...

– Вы слишком длинно говорите, сэр! – устало перебил Иевлев. – Что вам угодно от меня?

– Нам угодно от вас, – совсем уже наглым тоном ответил Риплей, – нам угодно от вас только одного: освобождения! Мы не желаем более пребывать здесь жертвами ваших нелепых подозрений. Дайте нам судно, которое доставит нас в Архангельск, дабы мы могли наконец вымыться, поесть и почувствовать себя теми, кем нам назначено быть от всевышнего бога...

Иевлев молчал, глядя то на пушечного мастера, то на Лофтуса, то на Звенбрега.

– Что ж, – наконец произнес он по-английски. – Вы все это недурно придумали. Как послушаешь, то и впрямь станет вас жалко. Невинные страдальцы, да и только. Вот вы какие, и по шведу из пушек палили, чем не герои? Молодцы ребята, славно постарались. Да только все-таки придется вам малое время еще на цитадели побыть. Нынче недосуг, а завтра потолкуем с подробностями.

Он отвернулся и велел матросу увести себя обратно в избу.

– Ну? – спросил Риплей.

– Мы уйдем ночью сами! – сказал Лофтус. – Не думаю, чтобы это было так трудно. Победители веселятся, они нам не слишком помешают... Впрочем, есть еще один способ...

И лекарь Лофтус обратился к матросу, стоящему на крыльце.

– Вот что, любезный мой друг! – сказал он ласково. – Сейчас, как ты сам слышал, господин капитан-командор был так добр, что разрешил нам взять его лодью, дабы добраться до города. Он говорил по-английски, ты, должно быть, не понял? Сбегай к людям, которые дежурят на лодье, и передай им слова господина капитан-командора.

Матрос подумал и вернулся в избу. Риплей выругался.

– Вы болван, Лофтус! – сказал он. – Сейчас мы пропадем...

В горнице Сильвестр Петрович сидел неподвижно, склонившись над человеком в красном кафтане. Тот что-то рассказывал ему вполголоса. Капитан-командор слушал внимательно.

Матрос кашлянул.

Сильвестр Петрович обернулся к нему.

– Лодью там толкуют, господин капитан-командор, до города чтобы на твоей отправиться, – сказал матрос. – Будто ты велел...

– Ну, велел – так и дать лодью! – размышляя о постороннем, ответил Иевлев, – что по десять раз об одном толковать...

Матрос вышел.

– Мы, я надеюсь, можем отправляться? – уверенным басом спросил Риплей. – Что приказал господин капитан-командор?

– Отправляйтесь! – ответил матрос.