Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

Не в меньшей степени сказывались и «особенности в управлении»[1534] отдельных земель. Особенно наглядно это проявилось в судьбах Великого Новгорода в составе Русского государства. Новгород в XVI в. сохранил многие черты былой самостоятельности. Новгородские наместники вели по поручению великого князя сношения со Швецией и Ливонией. Новгородский владыка, являвшийся ранее главой Новгородской республики, играл и в XVI в. большую роль в идеологической и политической жизни страны. Почти все архиепископы Новгорода конца XV–XVI в. за свое противодействие монарху были отстранены от власти (Геннадий, Серапион, Феодосий, Пимен, Леонид). В Новгороде сохранялись еще пятикончанские старосты и другие старые органы местной администрации. Собственный монетный двор выпускал там «новгородки», которые наряду с «московками» были основной денежной единицей Русского государства.

Включение удельных и когда-то самостоятельных княжеств в политическую систему Русского государства было длительным процессом, который прошел несколько этапов. Одним из них являлось создание на месте этих княжеств областных дворцов. Сохраняя прежнюю территориально-административную целостность ряда уделов, московское правительство в конце XV — первой половине XVI в. организовывало для управления их землями специальные ведомства — дворцы. Так, присоединение Новгорода и образование там фонда великокняжеских земель вызвали необходимость создания ведомства новгородского дворецкого[1535]. Ликвидация самостоятельности Твери привела к сложению там Тверского дворца (до 1503 г.). Позднее к Тверскому дворцу были присоединены земли бывшего Волоцкого удела[1536]. После падения самостоятельности Рязанского княжества создается Рязанский дворец. Существовал также Нижегородский дворец. В 20—30-е годы XVI в. на месте старых удельных княжеств возникли Дмитровский и Углицкий дворцы. Великокняжескими землями на основных территориях Русского государства ведал дворецкий, позднее получивший название «большой».

Функции его были довольно обширными. Дворецкий ведал в судебно-административном отношении населением великокняжеского домена, выступал часто в качестве судьи последней инстанции. Принимал самое активное участие и в решении общегосударственных дел, подчас даже более непосредственное, чем члены Боярской думы. Важнейшим чином, очевидно, был конюший. Даже дворецкий на лестнице чинов рассматривался вторым, т. е. «под конюшим первой»[1537]. Из двух братьев Челядниных старший (Иван) был конюшим, а младший (Василий) дворецким. Конюшие упоминаются впервые при Василии III. В это же время в связи с возросшим значением огнестрельного оружия появился дворцовый чин оружничего. Меньшим почетом пользовались ясельничие, сокольничие, ловчие и постельничие. Но тем не менее лица, ведавшие охотой, всегда находились вблизи великого князя. Об особом пристрастии Василия III к «потехе» (охоте) сохранилось много известий в источниках.

Видную роль в организации всей текущей работы правительственного аппарата играли казначей и его непосредственный помощник — печатник. Казначеями назначались не представители княжеско-боярской знати, а лица, хорошо знавшие финансовые дела и вопросы внешней политики. В первой трети XVI в. должности казначея и печатника находились в руках Траханиотов и Головиных (Ховриных), особенно близких к самому великому князю. Траханиоты выехали на Русь вместе с его матерью Софией Палеолог. Ховрины также происходили «из грек».

Дворцовые чины не включались еще в думский аппарат — у них был свой, строго очерченный круг дел[1538]. В задачу дворца входили кроме всего прочего и хозяйственные заботы (обеспечение государева двора хлебом, медом, рыбой и другими припасами)[1539]. И вместе с тем влияние деятелей дворцового аппарата на управление страной в целом было весьма значительным. Достаточно вспомнить фигуры братьев Челядниных, казначея Юрия Траханиота, М. Ю. Захарьина и др. Но все же преувеличивать роль дворца как центра управления государством нельзя. Часто власть сосредоточивалась у тех или иных лиц не по должностному признаку, а по степени близости к великому князю. Так, М. Ю. Захарьин продолжал занимать главенствующее положение в государственном аппарате, хотя уже в начале 20-х годов перестал быть тверским дворецким, а И. Ю. Шигона Поджогин был чуть ли не фигурой № 1 после Василия III, хотя дворцовый чин получил только в 1532 г.