Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

В первой трети XVI в. только еще намечается распределение функций в дьяческой среде. Большинство из 145 выявленных дьяков находились на великокняжеской службе, 24 служили в уделах. Удельные дьяки при ликвидации уделов, как правило, не входили в великокняжеский аппарат. Великокняжеские дьяки разделяются в источниках на три группы: великокняжеские (77), дворцовые (16) и ямские (28). Обычно это деление строго выдерживалось. Источником складывавшейся приказной системы была как казна, так и дворец. При этом дворцовые и тем более ямские дьяки обычно считались рангом ниже великокняжеских, хотя дворцовые иногда исполняли сходные с ними поручения. Один и тот же дьяк мог исполнять самые разные функции, участвовать в дипломатических приемах, ведать выдачей льготных грамот и т. п. По дипломатическому ведомству у них был целый штат толмачей, переводчиков с латинского[1547] и восточных языков[1548]. Некоторые из них (как, например, Елка Сергеев) делались потом дьяками. Приобретенный дьяками опыт практической деятельности давал правительству возможность использовать их знания преимущественно в одной какой-нибудь области. Но функциональное распределение обязанностей только в середине XVI в. привело к сложению новой (приказной) системы управления.

Изменения в составе ведущей части дьяков отражают перемены в политической линии правительства. Так, сразу же после прихода к власти Василия III исчезли из источников упоминания о таких видных дьяках его отца, как Ю. Безобразов (последний раз упоминается в 1504 г.), В. Кулешин, М. Горин (1504 г.), немного позднее перестают упоминаться Д. Мамырев, Б. Паюсов (до 1508 г.). Вторая «волна» дьяков исчезает в 10—20-х годах: Л. Семенов (после 1512 г.), Т. Д. Долматов (1517 г.), Е. Суков (после 1517 г.), В. Тетерин (после 1520 г.); в 1523 г. исчезают сведения о И. Телешове и И. Харламове. К управлению приходит новое поколение придворных дельцов: М. Путятин и Т. Ильин (с 1517 г.), А. Курицын и Е. Цыплятев (с 1520 г.), Т. Раков (с 1522 г.) и Ф. Мишурин (с 1525 г.).

Все эти, кроме Т. Ильина, очевидно умершего вскоре после 1529 г., в период смертельной болезни Василия III занимают ключевые позиции при великокняжеском дворе[1549]. В годы боярского правления все они были отстранены от власти. Ф. Мишурин казнен в 1538 г. Сведения об А. Ку-рицыне обрываются на 1537 г., о М. Путятине — на 1541 г., а о Е. Цыплятеве и Т. Ракове — на 1542 г.

Смена действующих лиц, однако, смогла только на время задержать торжество бюрократической системы управления. Новые деятели, пришедшие на смену дельцам школы Василия III, стали в середине XVI в. творцами приказного управления, подготовленного еще в первой трети XVI в.

Местное управление России XVI в. не в меньшей, а, пожалуй, даже в большей степени, чем центральное, сохранило черты старых порядков. В конце XV — первой половине XVI в. это управление на основной территории государства осуществлялось наместниками и волостелями, собиравшими в свою пользу с местного населения «кормы» и осуществлявшими суд над местным населением. «Кормленщиками» были как представители феодальной аристократии, так и верхушка служилых людей. Все зависело только от доходности «кормления». «Кормлениями» вознаграждалось и исполнение дворцовых должностей. Территория, которая была подведомственна какому-либо представителю дворцовой администрации, называлась путем (были сокольничий путь, ловчий путь и т. п.). Натуральный характер вознаграждения за службу соответствовал еще слабому развитию товарных отношений в стране.

Кормления в волостях давались чаще всего на год, но «перепускались» (продолжались) иногда на полгода, иногда на год, иногда на два. По Герберштейну, Василий III раздавал кормления «по большей части в пользование только на полтора года; если же он содержит кого в особой милости или расположении, то прибавляет несколько месяцев; по истечении же этого срока всякая милость прекращается, и тебе целых шесть лет подряд придется служить даром»[1550]. Размеры кормов были строго определены доходными списками, нормы которых установились еще в середине XV в. и в начале XVI в. не менялись[1551].

Власть кормленщиков ограничивалась и регламентировалась уставными грамотами, выдававшимися местному населению, и доходными списками (их получали сами кормленщики). Ограничение шло и по линии изъятия из функций наместников все большего числа дел. «Городовое дело» переходило в руки городовых приказчиков, которые вместе с таможенниками, данщиками, мытниками и тому подобными агентами государевой казны собирали всевозможные подати и пошлины в великокняжескую казну. Многочисленные писцы и специально посланные судьи решали поземельные споры, которые раньше были подведомственны исключительно наместникам и волостелям.