Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории).

В рассказе Иосифа Волоцкого настораживает назойливое стремление связать еретиков с эмиссарами из Литвы, что для новгородцев грозило самыми тяжелыми последствиями. Попытка отыскать корни вольнодумия в «жидовстве» не может не показаться крайне тенденциозной, учитывая прочные местные традиции ереси. Поэтому вопрос о роли Схарии является одним из наиболее спорных в литературе. Если А. И. Клибанов о Схарии не упоминает вовсе, то Я. С. Лурье признает рассказ о нем недостоверным, ибо ни в одном достоверном источнике сведений о нем нет. Он считает, что легенда о «жидовстве» новгородских еретиков позднего происхождения, так как Геннадий ее не знает. [260]Ряд исследователей возражают против критического подхода Я. С. Лурье к тексту «Сказания». [261]

Проблема, на наш взгляд, имеет две стороны. Первая — вопрос о реальном существовании Схарии и его роли в зарождении ереси. Вторая — удельный вес иудаизма в круге идей новгородских еретиков. Первогонитель еретиков архиепископ Геннадий действительно не называет имени Схарии. Но это понятно. В 1480 г. Денис (ученик предполагаемого Схарии) был взят в Москву ко двору Ивана III, а писать о его учителе в конце 80-х годов было невозможно. Я. С. Лурье сравнивает «Сказание о новоявившейся ереси» и «Послание о соблюдении Соборного приговора 1504 г.», написанные Иосифом Волоцким, с посланиями Геннадия Прохору и Иоасафу и делает вывод, что еретики первоначально (Геннадием) обвинялись в «мессалианстве», а позднее (Иосифом) — в «жидовстве». Однако уже Геннадий разоблачает еретиков как «жидовская мудръствующих» и знает некоего «жидовина» (под которым можно понимать Схарию) при князе Михаиле Олельковиче. [262]Словом, отрицать реальное существование Схарии достаточных оснований нет.

Возможно, Схария Иосифа Волоцкого — «Захарья евреянин», «Захарья Скара жидовин», который упоминается в грамотах Ивана III. В них речь идет о Захарии Гвизольфи, «таманском князе», отец которого происходил из аристократической генуэзской фамилии, а мать была черкешенкой. С 1483 по 1500 г. Иван III неоднократно приглашал его поселиться в Москве, но тот предпочел двор Менгли-Гирея. В 1496 г. инок Савва писал, что «жидовин Захарья Скара» пытался обратить в свою веру посла в Крым Д. В. Шеина. [263]Г. М. Прохоров предположил, что Гвизольфи мог быть караимом и «жидовином» называли его по вере. [264]Пребывание Схарии в Киеве в 1470/71 г. весьма вероятно. Оно было не измышлено, а использовано Иосифом Волоцким для подкрепления обвинений еретиков в «иудействе». Можно привести и еще некоторые соображения о возможности распространения реформационных настроений в окружении кн. Михаила Олельковича. Исследователи считают, что ко времени княжения Михаила в Киеве относятся элементы Ренессанса в украинской культуре конца XV в. [265]Кстати, сестрой Михаила Олельковича была мать Елены Стефановны, связанной с кружком московских еретиков. [266]

Появившись в начале 70-х годов XV в., новая ересь долгое время оставалась невыявленной. Зная печальный опыт предшественников, еретики предпочитали держать свои взгляды в тайне. Вскоре движение перекинулось в столицу. После поездки Ивана III в Новгород в 1479/80 г. вместе с ним в Москву приехали два лидера новгородских еретиков — Денис и Алексей. Первый стал протопопом кафедрального Успенского собора, второй — священником придворного Архангельского. Знал ли о еретичестве обоих попов Иван III — сказать трудно. Иосиф Волоцкий говорит, что вначале в Москве они еще «не смеюще проявити ничто же». Впрочем, тайно пропаганду они вели. [267]Источники позволяют определить круг новгородцев, обвинявшихся в еретическом вольномыслии. В 1487 г. Геннадий называет еретиком попа Наума, в январе 1488 г. — Гридю Клоча. В феврале 1488 г. в грамоте Ивана III среди еретиков упомянуты семеновский поп Григорий, Никольский поп Герасим (Красим, Ереса), сын Григория дьяк Самсон и дьяк Гридя борисоглебский. В октябрьских посланиях Геннадия 1490 г. названы также поп Денис, протопоп Гавриил с Михайловой улицы (у Иосифа — «Гавриил Съфейский»), умерший уже протопоп Алексей (бывший ранее попом с Михайловой улицы), чернец псковского Немчинова монастыря Захар, подьячий Алексей Костев, что жил на поместье. Наконец, в соборном приговоре 1490 г. (и в послании митрополита Зосимы) названы дополнительно попы Максим и Василий, дьякон Никольской церкви Макар, дьяки Васкж и Самуха. Василия Иосиф называет попом Покровским, а Васюка — Сухим, Денисьевым зятем. К этим 16 новгородцам надо добавить еще 11 лиц, которых (кроме ряда перечисленных выше) знает Иосиф Волоцкий. Это зять протопопа Алексея — Иван Максимов (сын еретика попа Максима), боярин Григорий Михайлович Тучин, Аавреш, Михаил Собака, поп Федор Покровский, Яков Апостольский, Иван Воскресенский, Юрий Семенов сын Долгово, крылошане Авдей и Степан и Евдоким Люлиш «и инех многых». [268]Всего, следовательно, 27 человек. [269]